«Крот»

Просто… выходит, слить имя и данные Комаровой могли только несколько человек. И среди них — сам Беляев. Маслова, пожалуй, можно исключить. Тот своей тени боялся. Кроме того, был удивительным чистоплюем. Судя по воспоминаниям Максима Сергеевича, когда инженер донес о появлении внучки Ершова, он чуть не плакал. Так ему было стыдно перед памятью Виктора Николаевича. Маслов этого и не утаивал даже. Открыто говорил, мол, таких людей как Ершов поискать надо. Мало того, честный, порядочный, правильный офицер, так еще самый настоящий герой войны. Соответственно, вообще остаются двое — Беляев и полковник. Ну… возможно еще неведомое мне начальство. Хрен его знает, кто там сейчас во главе контрразведки стоит.

В любом случае, ситуация не ахтец. С какой стороны не посмотри. Если крыса — полковник, хреново. По вполне очевидным причинам. Это напрочь отметает план, который я вынашивал на очень крайний случай. Пойти к этому суровому мужику и рассказать ему правду. Мол, так и так, был агентом-нелегалом. Сейчас все осознал, новую Родину полюбил, хочу служить на ее благо. А я, что скрывать, подобное развитие событий тоже предполагал. Просто в памяти Максима Сергеевича отложилось четкое понимание, полковник — нормальный мужик. И чекист тоже вроде правильный. Я такой ход планировал сделать в крайнем случае из-за того, что при подобном раскладе служить мне на благо Союза до конца жизни. Потому как единственный путь для агента — его перевербовка. А я не хочу. Не хочу, блин, всего этого дерьма. Но если приперло бы, то жизнь, естественно, дороже.

Мысли о чистосердечном признании я гонял в голове с того момента, как понял, кем является Максим Сергеевич на самом деле. Но в приоритете, конечно, была возможность все-таки соскочить ото всех. И от «белых», и от «красных». Я бы с огромным удовольствием заполучил новое имя, новую жизнь и чухнул куда-нибудь подальше от этих шпионских игр.

А теперь что? Получается, доверять полковнику на сто процентов невозможно. И… себе тоже. Потому что слить Комарову мог и сам Беляев. На хрена, правда, не понимаю. Но реально мог. Марков прав. У настоящего Максима Сергеевича в башке просто какой-то трактат о стратегии и ведении войны. Свой, лично придуманный. Но пока я не знаю наверняка, имеет ли Беляев к этому отношение, потому как долбаная память на херу видела то, что мне сильно не хватает исходных данных.

— Эй! Ты меня слушаешь?

Я моргнул несколько раз, сосредотачиваясь на голосе Белобрысого. Размышления, которые загрузили мою голову, видимо отразились на моем же лице. Тем более, последние фразы Вадика реально остались где-то вне восприятия. Даже не слышал, о чем он говорил.

— Да. Нормально. Задумался немного, — я постарался пока откинуть все сомнения в сторону. Сейчас есть возможность узнать больше о том, что может оказаться важным. Надо пользоваться ситуацией.

— Ничего себе задумался. У тебя глаза стали стеклянные. Сидел, словно зачарованный. В одну точку уставился.

— А-а-а… ну, возможно. Давай еще раз, с того момента, где тебе поручили Комарову.

— Тю, мляха муха… нашел попугая. Ладно… — Марков нахмурился, но спорить не стал. — Да. Она — первое серьезное задание. Как уже сказал, было велено следить. Глаз не спускать. Искать варианты контакта. Но исключительно на основе ее доброй воли. Сказали, девка не так проста, как может показаться. Я на тот момент уже вычислил, с кем актрисулька связалась. То есть, тебя. Вот попутно вас обоих и вел. Только Сашу основательно. А за тобой просто приглядывал. Пытался понять, что ты за товарищ. Потом заметил, Лев Иванович при каждом появлении на заводе особиста из Москвы, встречается с ним в местах, мало пригодных для обсуждения успехов советской промышленности. В общем, немного тут, немного там, сообразил, что ты — из Комитета. Сначала решил, двойная легенда у тебя по необходимости. Не сразу понял, ради чего. Вернее, ради кого. Не связал с Комаровой. Зато ваши встречи с Масловым привлекли мое внимание конкретно. Особенно, когда приключилась история с чертежами.

— Ты сам на них глаз положил, — перебил я Маркова, дабы сократить его рассказ до самого важного.

Потому что со стороны кухонного окна доносился характерный грохот посуды. Александра Сергеевна явно торопилась быстрее сварить эти дорогие ее сердцу макароны, чтоб снова отираться рядом с нами.

— Да, верно. Лично мне они и даром не нужны. Сам понимаешь. Распоряжение поступило. Я долго готовился. Нинку в спецгруппу засунул. Планировал. И вдруг такой поворот. Чертежи пропали. И вместе с ними пропал Маслов. Зато появился ты, ровно за день до всех этих событий. Более того, появился тайно. Так еще с инженером у вас опять какие-то непонятные встречи начались. Тут. На этой даче.