Крот истории

Тимур же меня больше всех из себя выводил, равновесия лишал! Его обычно-то всегда больше к академизму тянуло, и занимался-то он не новейшей историей, как я, а эпохой абсолютизма почему-то, Луи Каторз, Елизавета Английская, но в тот год все равно что с цепи сорвался! Кричал, ругался — никакого удержу. Такая смелость, такая ярость — иной раз я с ним боялся по улице идти. И как-то слишком быстро в его мировоззрении совершался поворот в сторону все большего отрицания. Я, предположим, вчера только согласился, что массовые репрессии в сталинский период не были продиктованы объективной необходимостью, а он сегодня уже на Ленина руку подымает, завтра — на Маркса!.. А там, глядишь, уже и «Слово о полку Игореве» у него оказывается подделка: не в XIII, а в XVIII веке написано! Я не знаю, как и возражать ему, дверью хлопну и вон! А на другой день снова: я к нему или он ко мне. «Прости, погорячился, не так выразился, правильнее будет сказать…» — «Да-да, некоторая правда в твоих словах, может быть, и есть. Ты помнишь, как Маркс говорит…» — «Опять ты со своим Марксом!» — «Да, опять, опять!» — «Пошел ты, знаешь куда!..» Словом — на колу мочало, начинай сказку сначала… Вцепимся друг в друга, до оскорблений доходим, он меня «дворовой шпаной», я его «маменькиным сынком», а разойтись не можем.

Вот и получилось: мне бы вперед смотреть, в партию самое время вступать, — предлагают уже! — а я важные проблемы с Тимуром обсуждаю: можно ли наш строй назвать «госкапитализмом», да не была ли вредна резолюция X съезда о запрещении фракций?! Дни идут, а я с ответом тяну: потерял представление о том, чего хочу, потерял убежденность, и вижу кроме того: мой друг на меня не глядит. Меня спрашивают: как мол, готов? — а я колеблюсь, увиливаю, один день так думаю, другой наоборот! Пытаюсь поговорить с Тимуром начистоту, еще хуже получается, минута вовсе неподходящая: Тимур только что с реабилитированными сошелся, новые его приятели меня вовсе знать не желают, я для них дурак или циник. Ссоры, обвинения, Тимур мне кричит: «Вы со Сталиным устроили террор блатных! — (Это я со Сталиным устроил террор блатных, как вам это нравится, а?) — Теперь я понял тебя до конца! Испугался стать вором, стал мещанином! Я понял теперь, зачем ты к нам ходил!» И так далее. Я лишь, помню, ору ему на это в ответ: «А где логика?! Где логика?!» Потом как рвану ему: «А ты меня зачем приглашал?!» У него конечно припадок, но сил окончательно порвать друг с другом у нас нет. Вот я и хожу, мыкаюсь, «оттепель» хрущевская в полном разгаре, партком недоумевает, обижен, темп потерян, возможности упущены, не совсем еще, нет, но теперь надо дополнительную энергию прилагать, чтоб на тот путь возвратиться… Диссертацию я все же защитил, поднапрягся, заодно постарался себя обмануть, что меня привлекает лишь академическая, более или менее «чистая» наука, более или менее свободная жизнь, а карьера чиновника мне отвратительна…

И тут вторая ошибка! Под влиянием переживаний, будучи немного не в себе (даже запой был однажды), я решаю — жениться!.. Та жена, о которой я раньше упоминал, это вторая жена. А первая не для меня была, я, к сожалению, поздно сообразил. Неплохая баба, не злая, но… как бы вам сказать… слишком скромная, что ли… Ничего ей не надо было, только жить спокойно, просто, только семья, дети, работа, всегда у нее первый вопрос: «Вадим, а нужно ли нам это? А зачем?.. Ну, если ты считаешь…» Женился, тут же младенец. Жили неплохо, у нее квартира, я в академическом институте, потихоньку тащу свою тему, собираю материал для докторской, подвизаюсь на радио, для «Агентства печати» много пишу, меня уже знают как специалиста, приглашают кое-куда для консультаций, просят дать справку по тому или иному вопросу, определенное удовлетворение и даже продвижение есть, но чувствую все время: не то, не то! Слишком медленно, часто буксую, можно быстрее!

И верно: кто-то меня обходит. Смотришь: одного взяли референтом, другой отправился культурным атташе, третий торговым советником. Растут ребята, а у меня сплошная неперка, меня пока что-то и за рубеж не выпускают. Но тогда, правда, с этим труднее было. Вдобавок в институте ввязался в дурацкую интригу, и отношения у меня со многими портятся…

Не буду подробно о своей жизни в эти годы рассказывать, я и так отвлекся, скажу коротко: лет эдак десять — десять, не меньше! — проваландавшись, в партию я в конце концов вступил, с той женой развелся и женился во второй раз!..