Крот Камня

Можно без конца записывать воспоминания о тех днях. Как будто вместо тупика открылся тоннель, длинный и темный, и в самом конце забрезжил свет. Но не все кроты бросились к свету подобно Марраму. Некоторых он раздражал, кое-кто был недоволен — время вынуждало их измениться и искать Безмолвия. А иные набрели на путь истинный случайно, как, например, старый Скинт и его добрый друг Смитхиллз. Разве не удалился Скинт на север, где хотел в покое провести остаток дней в Грассингтоне? Разве не поклялся он больше ни разу не пустить в ход когти в борьбе с грайками, не думать больше ни о Слове, ни о Камне, и всей этой чепухе, о которой болтают кроты? Да, поклялся. Однако Скинт не был создан для праздности. После ухода Триффана в Верн он сделался беспокойным и раздражительным. Не находил себе места. Он быстро собрал из кротов Грассингтона боевой отряд и стал ждать возвращения Триффана и Спиндла. Но шли месяцы, они не возвращались. Скинт утешал себя тем, что, когда они придут, собранные им силы могут понадобиться.

— Это совсем не то, о чем я мечтал в Грассингтоне, Смитхиллз! Здесь совсем нечего делать, разве что предаваться воспоминаниям, а до этого я небольшой охотник! Лучше бы я пошел с Триффаном в Верн.

— Да, да, — соглашался Смитхиллз, — помощь пришлась бы ему кстати!

Так тянулись кротовьи месяцы. Но Камень, вероятно, слышал жалобы Скинта, как слышал молитвы, и всегда находил способ помочь...

❦

Однажды холодным и неуютным вечером в середине декабря, когда уже начал падать снег, у входа в тоннель Скинта послышалась возня. Там толпились кроты, и чей-то знакомый голос нарушил тоскливое уединение Скинта. Он и не думал, что будет так рад услышать этот голос.

— О почтенный Скинт, крот, который немало странствовал, прислушайся и угадай, чей это голос! Да, это я, смиренный Мэйуид, который так надоедал тебе раньше, а теперь верный, хотя, может быть, и неугодный тебе, слуга. Да, я перед тобой... и не только я!

— Всемогущий Камень! Да это же Мэйуид собственной персоной! — воскликнул Скинт. — Войди и дай мне свою лапу, я рад тебе!

— О лучезарный господин, — послышался сверху голос Мэйуида, — я не один.

— Спустись-ка сначала ты,— крикнул, как всегда, осторожный Скинт.

Мэйуид спустился, оставив Сликит наверху с Уорфом и Хеабелл. Он подумал: следовало бы предупредить Скинта, что его спутниками были одна из бывших сидимов и двое подростков, происхождение которых надлежит держать в секрете. Но не успел еще Мэйуид объяснить хозяину, кто такая Сликит, как двое замерзших и проголодавшихся детенышей с громким топотом ворвались в опрятную нору Скинта, как к себе домой, а Сликит едва поспевала за ними.

— Уф! — выдохнул Скинт. — А ведь все вы, вероятно, хотите есть.

— Э-э, — замялась Хеабелл. — Благодарю.

— Да, очень! — искренне ответил Уорф, у которого был прекрасный аппетит.

— Гм, — отозвался Скинт. — Тогда помогите мне поискать червей.

Разделить трапезу пришел и Смитхиллз. Лишь глубокой ночью, когда Сликит с детьми улеглись спать, Скинт наконец обратился к Мэйуиду:

— Итак, понятно, чем ты был занят. Осенние кротята? Что ж, они иногда бывают удачными!

— О заблуждающийся Скинт, о пораженный Смитхиллз, это не мои дети и не дети Сликит.

— Так чьи же они, Мэйуид?

Мэйуид опасливо огляделся, подвинулся ближе и сказал:

— О любопытствующие господа, хотите ли вы долгого рассказа или краткого, целой саги или одной, так сказать, фразы?..

— Краткого, краткого, — нетерпеливо перебил Скинт.

— Это дети Триффана.

Воцарилось молчание.

— Триффана?

— Господин, ты стар, но Мэйуид рад убедиться, что со слухом у тебя все в порядке. Да, я сказал «Триффана», и это действительно дети Триффана.

— Ты должен объяснить, — сказал Скинт. — Во-первых, где Триффан?

Мэйуид сокрушенно вздохнул:

— Я не знаю. Невозможно быть повсюду. Я рассказал вам о Босвелле и о Бэйли, и если они не пришли сюда, убежав из Верна, то это, вероятно, потому, что Босвелл идет особыми путями ученого крота, которые даже мне, Мэйуиду, неведомы.

— Да, — согласился Смитхиллз. — Вероятно, именно так.

— За великолепным Триффаном и достойнейшим Спиндлом я не мог уследить. Камень велел мне идти другим путем и привел меня вот к этим детям.

— Но кто их мать? — спросил Скинт.

— О господа, — медленно проговорил Мэйуид, — во всем кротовьем мире есть только двое, кому я могу это сообщить, и эти двое — вы. Нельзя, чтобы об этом знали лишь Мэйуид и Сликит. Они могут умереть, и потому должен знать кто-то еще. Мать этих добрых, крепких и ласковых кротят — не кто иной, как сама Хенбейн.

Скинт был потрясен. Они со Смитхиллзом обменялись недоверчивыми взглядами.

— Лучше тебе начать с самого начала, Мэйуид, и рассказать нам все, что ты знаешь!

И Мэйуид рассказал обо всем, просто и с достоинством, а разбуженная Сликит подтвердила, что все было именно так. Они не скрыли от Скинта и Смитхиллза ничего, в том числе и того, что произошло у Скалы Слова. Когда они закончили, Скинт сказал: