Крот (СИ)

Причем столь удивительная компания, я, Комарова и Белобрысый, на полном серьезе в данный момент занималась обсуждением вопроса:«Как избежать убийства Фиделя Кастро и при этом не пострадать самим?» То, что слова «убийство» и «Кастро» стоят в одном предложении, вызывало у меня настойчивое желание выпить чего-нибудь покрепче. Это не говоря о том, что единственный человек с фамилией Кастро, встречу с которым я допускал раньше, — мексиканская актриса. Она на протяжении до хрена скольки серий богатела и плакала. Но уж никак не легендарный команданте.

С трудом представляю развитие событий, в котором от моей руки погибает столь одиозный товарищ. Ну, точно говорю. Не зря мне такое сравнение в голову пришло. То же самое, что убить Деда Мороза. Уничтожить легенду. И конечно, оставался насущный вопрос моей безопасности. А вернее ее отсутствия. Совершенно нет желания сдохнуть повторно.

Нет, благодаря специфике моей работы, прошлой работы, конечно, я всякое видел. Со всякими людьми пересекался. Скажем прямо, каждый из них не был образцом добродетели. Там — из десяти смертных грехов имеется полный набор, плюс парочка нарушенных заповедей сверху. Но вот уж точно не думал, что когда-нибудь мне самому придётся рассуждать об убийстве вслух, применительно к моей же персоне. И все это еще, до кучи, случится в 1972 году. Настоящий я еще даже хрен родился.

Вот скажи кто это мне в лицо, я бы, не сомневаясь, записал такого шутника либо в психи, либо…в психи. Другого варианта тут не дано. А поди ж ты, сижу. Разговариваю. Ищу варианты, как сохранить жизнь исторической личности. И домик имеется, и црушник, и внучка чекиста.

— В чем моя выгода? В чем мой интерес? Не могу понять, почему вы решили, что я соглашусь?

Эти вопросы Марков повторил уже несколько раз. Я пришел к выводу, что его мало волновало, кто кого замочит. Хоть все и всех. Либо никто и никого. Гораздо сильнее Белобрысого беспокоило собственное благополучие. Это, конечно, логично и вполне ожидаемо. Но не настолько же откровенно. А как же долг перед хозяевами, которые напрягались, Вадимку склоняли на сторону Зла? Принципы там всякие. Не знаю. Кодекс шпиона. Хрен его знает, чем еще руководствуются специалисты подобного профиля.

Блондин был слишком настойчив в этой торговле интересами, вызывая тем самым сильное подозрение о своем происхождении.

Он так активно торговался и выкручивал нам с Комаровой образные яйца, что прибить его хотелось все больше. И вовсе не образно. А еще, не будь Вадимка чистым блондином с голубыми глазами, я бы точно уверился, что он родом откуда-нибудь из Одессы. Просто у меня полное ощущение, что я нахожусь где-то на Привозе и мне нужно впарить дотошному покупателю товар. Как в старом анекдоте.

— Ваша рыба свежая?

— Конечно. Если вы сделаете ей искусственное дыхание, она поплывет.

Именно этот пример передавал в полной мере смысл нашей беседы. Желание Вадима получить из данной ситуации максимальную выгоду, напоминало мне одного клиента из прошлой жизни — Соломона Борисовича. Это был единственный случай в моей адвокатской практике, после которого я зарёкся брать в работу подобных личностей. Никого не хочу обидеть, но в процессе сотрудничества меня не покидало ощущение, что я где-то что-то потерял. Причём, не по своему желанию.

Каждая наша встреча заканчивалась тем, что я расставался с человеком, теоретически зависящим от меня, в полной уверенности, будто на самом деле, все совершенно наоборот. И при этом я ещё должен денег заплатить. Не он мне за работу. А я ему. За огромное количество житейских мудростей, которыми Соломон Борисович фонтанировал во все стороны, словно известная композиция ВДНХ — «Дружба народов».

Когда я попытался объяснить Соломону Борисовичу, что не в его ситуации пытаться надурить не только систему налогообложения и закон Российской Федерации, но и меня, потому как на данный момент я — единственный его друг и соратник, он совершенно искренне ответил.

— И что Вы жалуетесь, Максим? Вам просто не встречался, к примеру, на жизненном пути мой дядя Лёва. Вот он обладал таким даром убеждения, что ему в долг давали даже банкоматы. Дядя Лёва был далеко не идиёт. А я, так, — безобидный старый еврей, с которого что-то хотят урвать. Прекратите волноваться, Максим. Берегите нервы. Ибо ничто не бесит так в жизни, как всё. В теле взрослого человека семьдесят пять километров нервов. Мотать не перемотать. А нам с Вами еще надо разобраться с этим ворьём. Вы же понимаете, что там…– Соломон Борисович в этот момент поднимал указательный палец и многозначительно тыкал им вверх, — Там одно ворье, Максим. Правительство — это такие люди, которые берут наши деньги, часть оставляют себе, а на остальные создают нам проблемы. Таки что было бы с моими нервами, если бы я так же нервничал, как Вы.

Вот Белобрысый до ужаса напоминал мне Соломона Борисовича. Тем, что в ситуации, где практически решалась судьба нескольких государств, не побоюсь этого слова, он упорно требовал объяснить и показать ему личную выгоду.