«Крот» в генеральских лампасах

— Сначала он был морским офицером, потом прошел у нас спецподготовку и после этого стажировался в Англии. Там он был в качестве дежурного коменданта советского посольства. А весной тысяча девятьсот пятьдесят пятого года мы вывели его на нелегальное положение в США. В Нью-Йорке он сдал экзамены в Колумбийский университет. В то время я находился уже здесь и осуществлял связь с ним — проводил тайниковые операции, направлял на его почтовый ящик тайнописные инструкции и указания.

Упоминание о работе Таирова в гражданской должности вызвало у фэбээровца недоумение: как можно было направлять на нелегальное положение человека, стажировавшегося в Англии на легальной должности?

— Единственное, о чем могу вам еще рассказать достоверно, — продолжал Топхэт, — так это о проведении операции по выводу Таировых из США. Советская группа по контролю эфира в Нью-Йорке путем прослушивания приемников «Хамерлунд» и «Хеликрафтер» перехватывала радиопереговоры вашей службы наружного наблюдения. Благодаря радиоперехвату нашей контрразведки было установлено, что ФБР ведет слежку за так называемыми Диком и Парки. Это были супруги Таировы. В последующем вы сменили им клички на Дага и Хэн. Когда Хэн сама обнаружила за собой слежку, то она сразу дала нам знать. В связи с возникшей угрозой провала и возможного ареста Таировых мы передали им через запасной тайник новые паспорта, деньги и указание немедленно выехать в Канаду, а затем перебраться в Советский Союз. Они успешно это сделали. Вот, собственно, и все.

— О’кей, мистер Поляков. — Американец посмотрел на часы, потом на Топхэта и извиняющимся тоном произнес: — Прошу простить, что я задержал вас на большее, чем обычно, время. Почти на два с половиной часа. Не представляю, как вы будете теперь отчитываться за такое долгое отсутствие перед своим руководством?

— Не беспокойтесь, мистер Мори, — улыбнулся Топхэт. — Я всегда при уходе из представительства разрабатываю для себя подстраховочный вариант. Недавно я установил контакт с неким Ричардом Киршманом, с которым познакомился два года назад на приеме в Военно-штабном комитете. Очевидно, он вам тоже знаком?

— Это не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Джон. — Продолжайте, пожалуйста.

— Так вот в случае возникновения вопроса о долгом моем отсутствии я пойду на маленький обман: скажу, что встречался с Киршманом. Думаю, что мой невинный обман пойдет на пользу нашему общему делу…

— Да, это так, — согласился Джон. — Главное, вы сохраните себя для работы с нами. Итак, на сегодня все. В следующий раз мы встретимся ровно через месяц, как говорят у вас на Руси, на Крещение Господа Бога, то есть 19 января следующего года.

Пятница, 22 декабря, штаб-квартира ФБР

После доклада директору ФБР полученных от Топхэта сведений начальник отдела Джеймс Нолан пригласил, как обычно, Джона Мори. Когда тот вошел в его кабинет, Нолан даже не обратил на него внимания, продолжал задумчиво глядеть в окно.

— Что случилось, Джеймс? — спросил его Джон.

Несколько секунд начальник отдела смотрел на него с расстроенным видом, потом сказал:

— Я только что вернулся от мистера Гувера. После встречи с ним у меня остался неприятный осадок на душе…

— Это чем же осадил он вашу стальную душу? — прервал его Мори.

— Ты не поверишь, но именно своим недоверием Топхэту он и расстроил меня. Сначала высоко оценил информацию агента о советских нелегалах и их связниках, а также другие сведения, полученные тобой на последней явке. Потом вдруг засомневался в том, что Топхэт мог обладать такими обширными и ценными сведениями.

Информация, которую начал сливать американцам Поляков, казалась для них чудом, и поэтому они продолжали не доверять ему. А происходило это потому, что бежавший на Запад в конце 1961 года сотрудник хельсинкской резидентуры ИГУ майор Анатолий Голицын, оказавшись потом в США, убедил директора Управления контрразведки ЦРУ Джеймса Энглтона в том, что КГБ внедрил в Лэнгли своего «крота», а для его прикрытия засылает в Америку перебежчиков из Советского Союза. Главная цель такой операции — ведение в США массированной дезинформации, рассчитанной на дальнюю перспективу. И вот в эту голицынскую теорию Тощий Джим — так за глаза называли Энглтона — поверил настолько серьезно и глубоко, что каждого перебежчика из СССР и изменника Родины стал считать частью тайного плана КГБ. В этом он убедил даже директора ЦРУ Аллена Даллеса. Опровергать же это и доказывать обратное никто не собирался: все боялись попасть впросак и быть уволенными за непрофессионализм и потерю бдительности. Поэтому даже у директора ФБР Эдгара Гувера возникли серьезные подозрения в отношении достоверности сведений Топхэта.