«Крот» в генеральских лампасах

— Это просто фантастика! Без какого-либо риска, — сообщил он своему оператору, — я передал в ваше посольство за две секунды сразу несколько разведдонесений. Вот если бы раньше вы снабдили меня такой коробочкой, я завалил бы вас информацией…

— А что вы передали нам за два радиосеанса связи? — поинтересовался Скотцко. — Я спрашиваю вас об этом для того, чтобы не тратить мне время на очень сложную расшифровку закодированного в автоматическом режиме текста. О его кратком содержании мне необходимо загодя проинформировать Лэнгли.

— Можете сообщить, что я закодировал сведения, касающиеся различных направлений деятельности офицеров моей резидентуры, ее нового состава и новых должностей прикрытия. Кроме того, я впервые сообщил подробные сведения о том, что в рамках моего разведаппарата начала действовать группа технической службы по перехвату информации. И раскрываю вам весь ее состав. Вот вкратце и все.

— Я благодарю вас, мистер Поляков, за все это и передаю вам для подстраховки еще один радиопередатчик с комплектом аккумуляторных батарей и подзарядником к нему. Полагаю, что мы еще встретимся перед вашим отъездом из Индии. Когда мы сможем это сделать?

Спектр задумался, потом ответил:

— 9 августа. В день атомной бомбардировки Нагасаки и отставки вашего президента Ричарда Никсона.

Накануне отъезда Полякова в отпуск Скотцко передал ему схему расположения в Москве тайника под названием «Киев» и места постановки графической сигнальной метки под наименованием «Ботинки».

— Но зачем мне все это? — возмутился Поляков.

— Что все это? Вы имеете в виду «Ботинки» и «Киев»? — засмеялся американец.

— В том числе и они мне не нужны! — со злостью бросил Спектр. — Я это серьезно говорю! Зачем мне ваши «Ботинки» и «Киев», если в прошлый раз вы дали мне удобный карманный радиопередатчик «Брест»?!

— Адрес и схему тайника мы даем вам на тот случай, если вы вдруг не сможете воспользоваться аппаратом ближней радиосвязи. Скажем, вы потеряли его или он вышел из строя. А в обозначенный на схеме день закладки тайника вы сможете сообщить не только о выполнении нашего задания, но и о том, что аппарат не действует, и тогда наши операторы в Москве передадут вам через тайник новый, к тому времени, возможно, более усовершенствованный и меньший по размерам микропередатчик. Кроме того, мне поручено подарить вам новейшую энциклопедию рыболова-спортсмена с закамуфлированными в ее обложке письмами-прикрытиями и с инструкцией по зашифровке тайнописных сообщений. Все это необходимо иметь на всякий пожарный случай…

Поляков кивнул в ответ.

Американский разведчик сделал паузу, потом добавил напряженным голосом:

— А еще меня просили передать вам, чтобы вы вели себя в Москве предельно осторожно.

Одаренный способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц Поляков понял, что произошло, наверное, что-то серьезное.

— Дело в том, — продолжал Вольдемар, — что в американской печати недавно была опубликована статья об одном из офицеров ГРУ, который работал в Представительстве СССР при ООН и который в начале семидесятых годов добровольно предложил свои услуги ФБР.

У Полякова по спине поползли мурашки, в глазах потемнело, жесткий ком встал в горле, не давая вымолвить и слова. Перед глазами с непередаваемой четкостью проносились картины двадцатилетней давности в Нью-Йорке. Они виделись ему уже десятки, а может быть, и сотни раз с той поры, и всегда ему казалось, что он сделал тогда все правильно. Он даже и мысли не допускал, что когда-нибудь может произойти утечка информации из американской спецслужбы.

Глядя на американца с болезненно-мучительной тревогой, Поляков через некоторое время еле слышно спросил:

— Как это могло произойти?

Скотцко пожал плечами и неохотно ответил:

— Мне об этом ничего не известно. В печати об этом ничего не было сказано. — Сделав небольшую паузу, он нервно добавил: — Если с вами что-то случится или что-то решите в самый последний момент перед возвращением на родину, то знайте, мистер Поляков, вы всегда желанный для нас человек. Мы рады будем принять вас у себя на постоянное местожительство хоть в Нью-Йорке, хоть в Вашингтоне. Короче говоря, в любом городе Америки.

Поляков пронзительным взглядом посмотрел на американца, потом совершенно спокойно обронил:

— Нет, мистер Скотцко, вы не дождетесь этого. — На последнем слове он поперхнулся, а откашлявшись, приподнял голову, и выражение лица его было уже отрешенным.

— Но вы же так много ценного сделали для нас, что вполне могли бы со спокойной совестью безбедно жить в Америке, — продолжал уговаривать его Скотцко.

— Нет, не хочу я жить в Америке! — твердо ответил Поляков.

— Почему?

— Потому что все, что я делал и делаю здесь и в своей стране, это не только для Америки, но и для моей Родины, — привел свой последний аргумент Поляков.

— О-о, какой вы патриот! — удивился Скотцко. — А вы никогда не задумывались, какой может стать ваша судьба, если в России узнают о вашем сотрудничестве с нами? Вот скажите, что ждет вас там в таком случае?

Ответ последовал незамедлительно и зло: