«Крот» в окружении Андропова

— Действительно, ведь вы почти полтора десятка лет занимались разведкой. Не жалели о перемене в карьере?

— Нет, не жалел, хотя, конечно, резидент и офицер безопасности — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». В отличие от резидента, офицер безопасности не занимается разведывательной деятельностью, у него совершенно другие обязанности и полномочия. И сфера его деятельности строго ограничена. Это, во-первых, обеспечение безопасности сотрудников наших посольств и других загранучреждений. Во-вторых — безопасность всех зданий, которые они занимают. В-третьих — поддержание официальных контактов со спецслужбами и правоохранительными органами страны пребывания (с той же целью — обеспечить безопасность жизни и деятельности наших граждан).

В отличие от резидента офицер безопасности не нуждается в конспирации и прочих атрибутах разведчика. Он — официальное лицо, открытое для всех и подчиняющееся непосредственно послу, а в моем случае — главе представительства. Кстати, за рубежом отношение к должности офицера безопасности весьма уважительное. Был, например, такой случай. Мексиканские власти долгое время не давали въездную визу новому первому секретарю нашего посольства. Однако, когда им сообщили, что на должность первого секретаря направляется офицер безопасности, виза тотчас же была получена. Вопрос решился на уровне президента Мексики, который откровенно заявил: «Теперь мы будем знать, с кем нам надо иметь дело».

— То есть вас привлекла престижность новой работы?

— Ну, это не было главным. Главное — возможность обогатить свой опыт, профессиональный и жизненный. Да и вообще работа оказалась намного интересней, чем я предполагал. Различные инструктажи, профилактические беседы об особенностях страны пребывания и специфики ситуации на данный момент — это лишь небольшая, не самая важная и, признаюсь, не самая интересная ее часть. Куда важнее было разобраться в сути оперативной информации, касавшейся поступков, линии поведения или пока еще нереализованных замыслов кого-то из наших граждан. Всю информацию надо было осторожно взвесить, принять оптимальное решение, памятуя о том, что оно может серьезно повлиять на судьбу человека.

— Иными словами, от вас зависело отозвать или нет человека из загранкомандировки, например?

— В немалой степени — да. Но наше мнение не всегда, к сожалению, было решающим. Помнится, из Центра поступило указание «обеспечить досрочное возвращение в Москву» главы одной из советских делегаций, поскольку, мол, он «вынашивает план остаться в США». Но, на наш взгляд, ничто не давало оснований для подозрений этого человека, ни анализ бесед с ним и другими членами делегации, ни, наконец, его возраст, семья, родственные связи. Свое мнение мы довели до сведения Центра. А оттуда снова: «Выполняйте данное вам указание».

Легенду, обосновывавшую его внезапное возвращение в Москву, он воспринял как должное.

Назначил вместо себя нового руководителя делегации и благополучно улетел домой. Мы же были убеждены, что он стал жертвой какой-то интриги, элементарной непорядочности. И потому в отчете о выполнении поручения (а не выполнить его мы просто не имели права) еще раз высказали свое мнение. И мне кажется, не зря. По крайней мере, ярлык «потенциального невозвращенца», по моим сведениям, с него сняли.

Конечно, бывало и так, что досрочное откомандирование позволяло избавить человека от реально нависшей над ним беды. Один из сотрудников резидентуры ГРУ Евгений Д. стал, что называется, злоупотреблять спиртным. Причем жена вполне разделяла эту его «слабость». Громкие скандалы между пьяными супругами стали сильно докучать соседям, в том числе и американцам, не замедлившим сообщить об этом в полицию. А от полиции до ФБР один шаг. Короче, над нашим военным разведчиком стали сгущаться тучи. И руководство резидентуры ГРУ, понимая, что американские спецслужбы непременно заинтересуются таким объектом для возможной вербовки, приняло решение отправить своего сотрудника домой. Дальнейшая судьба этой супружеской пары зависела, прежде всего, от них самих. А вот американские спецслужбы лишились одного потенциального кандидата на вербовку.

— А бывало, что к вам приходил человек и говорил: «Меня пытаются завербовать?»