Кроусмарш

– Потому что наемники предали нас и покинули форт. Потому что, понимая, что не способен остановить врага, мой муж отправил новиков сюда, чтобы мы немедленно уходили. Но эти… Эти… Они просто подняли здесь панику, и мы потеряли время. Теперь нам никак не успеть.

– Брук. – Голос старосты звучал строго и требовательно – конечно, парни были новиками, а значит, по статусу выше даже старосты, но Марана это обстоятельство ничуть не смущало: пацаны они и есть пацаны, и учить их уму-разуму никогда не помешает. Тем паче что сэр Андрэ не больно-то придерживался кастовой принадлежности – во всяком случае, в отношении своих людей, – а староста сейчас считал себя правым. – Это правда насчет наемников?

– Да.

– Ах вы… Дай-то Господь нам вывернуться из этой западни, уж я-то попрошу Тэда построже взыскать с вас. Миледи, я думаю, что нам не следует идти на Бильгов, нам нужно идти к форту.

– Но, может, Андрэ удастся задержать орков дольше – ведь у него есть то оружие, и твои карабины он может использовать без опаски, раз уж он позволил ими вооружиться новикам, – закончила она, обращаясь уже к Грэгу.

– Это-то так, – не стал оспаривать ее мнения кузнец, тем более что думал так же, – да вот только капитан Вольф – известный наемник и просто так не побежал бы: скорее всего, вы правы и орков действительно слишком много. Чего молчите, мальцы, говорите, если уж начали. Сколько орков насчитал Жан?

– Около двух тысяч, но, может, и больше.

– Вот оно как, значит. Нет, миледи, двум десяткам не удержать их слишком долго. С сотней арбалетчиков, возможно, они и смогли бы даже отбиться, а одни…

– Маран, вы же постоянно занимались стрельбой из арбалетов. Если отправить туда всех мужчин, то они смогут заменить ушедших наемников.

– Гхм… Миледи, – потупив взор, начал староста, – крестьяне и ремесленники всегда останутся крестьянами и ремесленниками, как бы часто они ни тренировались в стрельбе по мишеням, и заменить наемников с боевым опытом никогда не смогут. Наши бабы вон тоже по воскресеньям баловались с арбалетами, так их что ж, тоже с воинами сравнивать? А потом, ни я, никто другой не сможет заставить мужчин оставить свои семьи без мужской опеки. Конечно, если убедить сначала женщин, а потом они надавят на своих мужей, то получиться и может, но для этого у нас нет времени.

– А если я объявлю, что мой муж велел всем двигаться в форт, под защиту каменных стен?

– Всем? – В один голос удивились и староста и кузнец.

– Да, всем. И мужчинам, и женщинам, и детям. Всем.

– Тогда оно, конечно… Нет, удивятся все сильно, но скорее всего, подчинятся, да и форт гораздо ближе, чем Бильгов. Но как мы там все разместимся и что на это скажет милорд?

– Я не знаю, что скажет на это мой муж, но я знаю одно: либо мы попробуем отбиться в форте, либо нас настигнут в поле! – не скрывая своего отчаяния, практически выкрикнула Анна.

– Но можно еще попробовать уйти в лес, – попытался высказать свое мнение Грэг.

– Эти орки всю жизнь живут в лесу и легко найдут нас и настигнут, – потупив взор, буркнул Брук, даже не осознавая, что только что развеял последний из представлявшихся разумным выход.

– Брук, ребята, быстро догоняйте тех, кто уже выдвинулся, и заворачивайте их к форту – скажите, что это мой приказ. Если кто воспротивится, стегайте их плетьми, делайте что хотите, но поверните. Это-то вы сможете сделать правильно?

– Да, миледи, – получив конкретное распоряжение, а точнее, приказ, так как сейчас Анна говорила властно, словно все время только и делала, что отдавала приказы воинам, – Брук ощутил уверенность в себе.

– Маран, Грэг, выгоняйте оставшихся в сторону форта.

– Да, миледи.

Господь свидетель, она не хотела проявить ослушания – она хотела в точности выполнить приказ мужа, она была послушной и преданной женой. Она понимала, что случись ей потерять мужа – и скорее всего, она просто умрет с тоски, так как наложить на себя руки сама не сможет, ибо это было противно Господу, но выполнила бы его волю и свой долг по отношении к людям, ответственность за судьбы которых сейчас давила на нее непосильной ношей со всей тяжестью. Но все случилось так, как случилось, и с этим она ничего поделать не могла. Долг любящей и преданной жены повелевал ей поступать по воле мужа, долг перед вассалами – воспротивиться его воле.