Кровь альфы (СИ)

— Клюнет. Если не сегодня, то кто-нибудь из моих коллег купит тебя и выставит напоказ. Помаши им перед носом у Франжелико. Привлечешь ли ты его внимание зависит только от тебя. — Большие руки Ксавье сомкнулись вокруг моих, его хватка была жестокой и болезненной. Его пальцы оставляли синяки, которые я с благодарностью принимала. Обучение не допускало чувства комфорта или дружеского общения, напротив, оставляло много следов. Я воспринимала их, как поцелуи или объятия. Боль превратилась в удовольствие, и каждый синяк делал меня сильнее, словно затачивая оружие.

Ксавье усилил хватку, и я едва сдержала стон.

— Хорошая девочка, — сказал он, и мое настроение поднялось. Я не была уверена, хотел ли он сделать мне больно, пока не отступил назад и не позволил визажисту сделать ее работу. Когда она собиралась покрыть отметины гримом, он приказал ей оставить их. — Они бросаются в глаза. — Ксавье потрепал меня по подбородку. — Вспомни все, чему я тебя учил. — Я склонила голову, и одноглазый вампир ушел. Визажистка вздрогнула, я слегка улыбнулась ей в знак поддержки. Ксавье был страшен, большой, широкоплечий, как борец, с изуродованной частью лица, едва прикрытой повязкой на глазу. Он вырастил и обучил меня, особенно сосредоточившись на моей итоговой цели — мести. Его методы были жестокими и жесткими. Если бы он не дал мне возможности отомстить за мою убитую стаю, я бы его возненавидела.

Может быть, я действительно ненавижу его. В моем мире ненависть — это эмоция, которая не так уж далека от любви.

Визажистка быстро кивает и уходит, стуча каблуками по покрытой царапинами сцене. Глазами, направленными в пол, я не могу не увидеть следов оборотней: сброшенного меха, царапин на полу, где охранники заставляли оборотней выйти на сцену. Оборотней, которые теперь ждали в подвале, дрожа в клетках. Я не смогла спасти их сегодня ночью. Возможно, сделаю это позже, если выживу.

За кулисами кипит бурная деятельность, и на сцену выходит невысокий лысый мужчина в смокинге, сжимая в руках карточки. Он листает их, бормоча что-то себе под нос. — Лот девять, особый товар. Волчица, дрессированная, нетронутая. Не полукровка. — Он оценивающе смотрит на меня. С таким же успехом я могла бы быть куском мяса.

Делаю глубокий вдох и вхожу в образ. Кроткая, покорная волчица, обученная быть спутницей вампира.

— Франжелико не сможет устоять перед тобой, — сказал мне Ксавье, застегивая белый воротничок на моей шее. — Ты просто красавица. Это вовсе не комплимент. В моем мире красота — это оружие. Оружие, которым меня научили пользоваться.

Работник сцены протягивает человеку в смокинге микрофон.

— Пора, — говорит аукционист и машет мне рукой. Я делаю глубокий вдох, поднимаю голову и выхожу босиком на сцену.

Люциус

— Сир, как хорошо, что вы присоединились к нам. — Кланяющийся вампир приветствует меня, когда я выхожу из своего лимузина. Мои телохранители преграждают ему путь, затем я приказываю им отойти в сторону.

— Мне сказали, что здесь можно купить оборотня. — Я окидываю взглядом ветхое здание, пустой шатер.

— Да, да, все верно. — Данте усмехается и бежит к двери. — Первая половина аукциона закончилась, но как мне доложили, оставшиеся лоты великолепны. Самые сливки. Сюда, пожалуйста…

Я шагаю мимо угодливого вампира. Почему я обратил его? Все мои потомки в конечном итоге разочаровывают. Это мое проклятие.

Группы хорошо одетых вампиров незаметно наблюдают, как я прохожу мимо. Я и не мечтал, что проскользну незамеченным, а то, как Данте продолжает подпрыгивать рядом со мной и что-то бормотать, говорит о том, что с таким же успехом я мог бы идти освященный прожектором.

Театр старый, но в нем есть своя прелесть. Над моей головой горит стеклянная люстра. Красные занавеси сцены недавно почистили щеткой. Но даже сильный одеколон и духи, которыми пользуется вампирская публика, не могут перебить запах меха оборотня и страха.

Мне сказали, что оборотни идут на это добровольно. Отчаянно нуждаясь в защитнике, они соглашаются быть проданными вампиру для утоления жажды их кровью. Естественно, предостаточно готовых заплатить хорошие деньги за такую домашнюю зверюшку.

— Как видите, наша реконструкция только началась. Мы работали над сохранением целостности архитектуры 1920-х годов… — Данте резко обрывает свою экскурсию, когда я сажусь в кресло у прохода.

— Сир. — Он взмахнул руками перед собой. — Мы приготовили для вас место в середине прохода. Этот ряд не был заменен…

— Все в порядке, — я киваю своим охранникам, и они рассаживаются вокруг выбранного мной места. Шестеро лучших телохранителей, которых можно купить за деньги, с оружием, спрятанным под костюмами. Это охранники, которых люди могут видеть. У меня больше защиты, чем кто-либо может предположить. После тысячи лет попыток убийства человек учится планировать все заранее.

Данте порхает рядом, все еще пытаясь заставить меня пересесть на более просторное и новое сиденье. — У этих старых сидений пружины не очень удобные.

Он прав, в этот самый момент одна пружина впивается мне в зад.