Кровь Амбера

Я быстро огляделся, сам не зная, чего ищу. Поэтому и неудивительно, что не нашел ничего, подумал и вышел из комнаты. Неужто последние события связаны с Джасрой? Быть может, Джасра, до сих пор застывшая, нерасколдованная, стала для меня Троянским конем?

Я направился в парадный зал. Впереди, в дюжине шагов от меня, на пол легла решетка из косых полос света. Я заставил себя идти дальше, а она отступала, меняя форму.

– Мерль, иди сюда! – послышался голос Люка.

– Куда? – тут же спросил я.

Он не ответил, но световая решетка разделилась на две половинки и распахнулась передо мной, как ставни. Между ними блеснул ослепительный луч, и мне показалось, что по этой яркой полоске пробежал кролик. Затем видение исчезло, и поверить в то, что оно в самом деле было, заставил меня горький смех Люка.

Я побежал. Неужели Люк – на самом деле тот враг, о котором меня предупреждали? Неужели я был игрушкой в его руках и меня заставили испытать все эти злоключения лишь для того, чтобы спасти его мать, вызволить ее из плена? А теперь, когда она в безопасности, Люк имеет наглость являться в Амбер и, возможно, вызовет меня на дуэль волшебников на неизвестных мне условиях?

Нет, я не мог в это поверить. Я был уверен в том, что подобной силой он не обладает. Да и обладай он ею, Люк не решился бы на активные действия, пока Джасра моя заложница.

На бегу я снова услышал его смех, звучавший отовсюду и ниоткуда. Вот он запел мощным баритоном: «Давным-давно»…[4] Что это, ирония?

Я влетел в тронный зал. Мартина и Борса здесь уже не было. Я увидел их пустые бокалы на столе. А возле другой двери?.. Да, возле другой двери стояла Джасра, по-прежнему окаменелая, неизменившаяся, с моим плащом.

– Ладно, Люк, хватит валять дурака! – крикнул я. – Давай лучше обсудим наши дела.

– Что?

Песня внезапно оборвалась. Я медленно подошел к Джасре, пристально разглядывая ее. Ничуть не изменилась. Только кто-то повесил шляпу на другую ее руку.

Откуда-то из глубин дворца послышался крик. Может, это Дроппа до сих пор зовет на помощь?

– Люк, где бы ты ни был, – сказал я, – если можешь видеть меня и слышать, гляди на меня внимательно и слушай. Я поставил ее сюда. Ты видишь ее? Что бы ты ни затевал, помни об этом.

Комната внезапно как-то сморщилась, словно я стоял в центре картины без рамы, и холст сначала смяли, а потом туго натянули.

– Ну, так что скажешь?

Молчание. Потом вдруг раздалось хихиканье:

– Значит, моя мать для тебя – вешалка для шляп… Здорово, молодец. Неплохая идея… Не мог связаться с тобой раньше. Не знал, куда ты исчез… Нам устроили кровавую баню. Я взял ребят – и на дельтапланах туда. А они были готовы. Дальше толком ничего не помню… Больно вспоминать!

– Сам-то ты как?

В ответ послышался звук, похожий на всхлипывание, и в этот момент в зал вошли Рэндом и Дроппа; за ними по пятам следовал тощий и молчаливый, как смерть, Бенедикт.

– Мерль! – воскликнул Рэндом. – В чем дело?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею.

– За мной бутылка, – слабо донесся голос Люка.

Огненный вихрь пронесся по центру зала, а когда через несколько мгновений он исчез, на его месте появился огромный прямоугольник.

– Сделай что-нибудь, – приказал Рэндом, – ты ведь волшебник.

– Ума не приложу, что это за чертовщина, – ответил я, – в жизни подобного не видел. Можно подумать, что какой-то маг спятил и от души куролесит.

Внутри прямоугольника стали вырисовываться контуры человеческой фигуры… Можно было разглядеть черты лица, одежду… В воздухе материализовывалась гигантская карта. Это был… я сам. С карты на меня смотрело мое собственное улыбающееся лицо.

– Иди сюда, Мерль, составь нам компанию, – послышался голос Люка, и карта стала медленно вращаться вокруг вертикальной оси.

Зал наполнился звоном стеклянных колокольчиков. Огромная карта остановилась ребром ко мне, превратившись в черную полосу. Затем эта полоса стала раздвигаться, как штора, и над ней заскользили яркие разноцветные световые пятна. Там же я увидел Гусеницу, которая сосала кальян, какие-то толстые зонтики… Из разреза в шторе высунулась рука:

– Иди сюда.

Я услышал тяжелое дыхание Рэндома.

Внезапно Бенедикт направил свой клинок на эту живописную картину, готовый проткнуть ее. Но Рэндом положил ему руку на плечо и сказал:

– Не надо.

В воздухе зазвучала странная музыка, каким-то удивительным образом соответствовавшая представшему перед нами видению.

– Идем, Мерль!

– Так ты пришел или уходишь? – спросил я.

– И то и другое.

– Ты дал мне слово, Люк. Обещал сказать что-то важное, если я помогу освободить твою мать. Я доставил ее сюда. Так что за секрет ты хотел раскрыть мне?

– Что-то важное для твоего благополучия? – медленно спросил он.

– Ты говорил, что это крайне важно для безопасности Амбера.

– Ах, ты имеешь в виду это…

– Буду рад, если ты раскроешь и другое.

– Извини. Я обещал продать тебе лишь один секрет. Какой выбираешь?

– Важный для безопасности Амбера, – ответил я.

– Далт, – произнес он.

– Что ты хочешь сказать о нем?

– Дила Дизакратрикс – его мать.

– Это мне и без того известно.