Кровь Амбера

Фиона в лавандовой одежде и с серебряным поясом стояла впереди и повыше и несколько вправо от меня. Она держала в правой руке серебряное зеркальце и смотрела вниз сквозь марево, туда, где высилось громадное дерево, вокруг нас царила полная тишина, и даже слабые звуки, издаваемые нами самими, доходили приглушенно. Вершина дерева тонула в низко нависавшей стене тумана. Просачивающийся сквозь этот сгусток тумана свет четко вырисовывал ее на фоне зависшего сзади следующего скопления тумана, поднимавшегося, чтобы воссоединиться с тем, наверху. В земле поблизости от корней дерева была протравлена яркая и, казалось, светящаяся сама по себе, линия, изгибавшаяся и пропадавшая в тумане. Далеко слева от меня виднелась короткая дуга схожей интенсивности свечения, выходящая и поднимающаяся в колышущейся белой стене.

— Что это, Фиона? — спросил я. — Зачем ты привела меня в это место?

— Ты слышал о нем, — ответила она. — Я хотела, чтобы ты его увидел.

Я покачал головой.

— Я никогда о нем не слышал. И понятия не имею, на что смотрю.

— Идем, — позвала она и начала спускаться.

Она двигалась быстро и грациозно, отказавшись опереться о мою руку, и мы спустились со скал и подошли поближе к дереву. Во всем этом было что-то смутно знакомое, но я не мог уловить, в чем оно заключается.

— Ты слышал от своего отца, — сказала она. — Он провел много времени, рассказывая тебе свою историю. И наверняка не опустил этот эпизод.

Я остановился, так как, осторожно, стал понемногу догадываться.

— Это дерево, — сказал я.

— Корвин воткнул свой посох, когда приступил к сотворению нового Лабиринта, — подтвердила она мою догадку. — Посох был свежесрезанным. И пустил корни.

Я, кажется, ощутил слабую вибрацию почвы.

Фиона повернулась спиной к дереву, подняла принесенное ею зеркальце и направила его под таким углом, что смогла смотреть за свое правое плечо.

— Да, — сказала она через несколько минут. А затем протянула зеркальце мне. — Посмотри, — предложила она, — точно так же, как я.

Я взял зеркальце, повторил ее движения, навел, как надо, и взглянул.

Вид в зеркальце не совпадал с тем, что являлся моему невооруженному, но зато внимательному взгляду. Теперь я мог видеть сквозь туман различить большую часть странного Лабиринта, ярко извивавшегося по земле, направлявшему проходы внутрь, к расположенному не точно в центре окончанию, единственному месту, по-прежнему скрытому неподвижной башней белого тумана, в котором, казалось, горели крошечные огоньки, похожие на звезды.

— Он не похож на Лабиринт в Амбере, — заметил я.

— Да, — подтвердила она. — Он чем-нибудь похож на Логрус?

— В общем-то нет. Логрус на самом деле постоянно меняется. И еще, он более угловатый, тогда как этот состоит по большей части из кривых и изгибов.

Я еще раз вгляделся в него, а потом вернул ей зеркало.

— Интересное заклинание на этом зеркальце, — заметил я, так как рассмотрел также и его, пока держал.

— И на много более сложное, чем ты думаешь, — отозвалась она. — Потому что там на самом деле не туман. Смотри.

Она подошла к началу Лабиринта, поблизости от громадного дерева, где сделала такое движение, словно собиралась поставить ногу на яркую черту. Однако, прежде, чем это произошло, вверх ударил небольшой электрический заряд и ушел в ее подошву. Она быстро отдернула ногу.

— Он отвергает меня, — сказала она. — Я не могу ступить на него. Попробуй ты.

Что-то в ее взгляде мне не понравилось, но я подошел к месту, где стояла она.

— Почему твое зеркальце не может показать самый центр этой штуки? — внезапно спросил я.

— Кажется, сопротивление нарастает с углублением в него. В центре оно самое сильное, — ответила она. — А вот почему, не знаю.

Я поколебался еще с миг.

— Кроме тебя еще кто-нибудь пробовал?

— Я приводила сюда Блейза, — ответила она. — Его он тоже отверг.

— И он единственный, кто еще видел это?

— Нет. Я приводила и Рэндома. Но он отклонил предложение попробовать. Сказал, что не стремится в данный момент экспериментировать с этим.

— Это осмотрительно. При нем был тогда камень?

— Нет. А что?

— Просто любопытно.

— Посмотрим, как он поступит с тобой.

— Ладно.

Я поднял правую ногу и медленно поднес ее к черте. Примерно в футе от нее я остановился.

— Кажется, что-то удерживает меня, — заявил я.

— Странно. Никакого электрического разряда не ударило.

— Радости мало, — отозвался я и толкнул ногу еще на пару дюймов вниз. Наконец, я вздохнул: — Нет, Фи. Я не могу.

На ее лице я прочел разочарование.

— Я надеялась, — сказала она, когда я отступил, — что его может пройти кто-то иной, кроме Корвина. Его сын казался самой подходящей кандидатурой.

— А почему тебе так важно, чтобы кто-то прошел его? Просто потому, что он существует?

— По-моему, он — угроза, — заявила она. — Его требуется исследовать и подчинить.

— Угроза? Почему?

— Амбер и Хаос — два полюса существования, в том смысле, в котором понимаем мы, — растолковывала она, — гнездящиеся в Лабиринте и Логрусе. Между ними веками поддерживалось равновесие. Я теперь, как я считаю, этот незаконнорожденный Лабиринт твоего отца подрывает их сбалансированность.

— Каким образом?