Кровь ангела

Она приблизилась к городским воротам. Массивные двадцатиметровые створки были распахнуты настежь, за ними виднелась рыночная площадь — беспорядочное нагромождение бесчисленного количества палаток и прилавков, где за звонкую монету можно было приобрести все, что душе угодно. Справа от ворот в сторожевой будке сидел на табуретке солдат, держась за древко копья, служившего ему опорой, и храпел с приоткрытым ртом. Посмотрев на часового, Зара задумчиво покачала головой, но в глубине души порадовалась, что ей не приходится давать обязательный при въезде в город отчет о себе и причине посещения Хоэнмута, — не потому, что пришлось бы врать, а поскольку потребность в человеческой близости ни в коем случае не предполагала разговора — ей просто хотелось побыть среди людей, ощутить немного жизни.

Пока часовой безмятежно похрапывал, Кьелль спокойной рысью прошел в город под аркой ворот. Хотя с последнего посещения Зары прошло уже несколько лет и кое-что с той поры изменилось, ей не составило труда сориентироваться. К востоку от ворот возвышались дома состоятельных обитателей Хоэнмута, в то время как далее на север фронтон к фронтону выстроились аккуратные многоэтажные фахверковые дома горожан среднего достатка. Но путь Зары пролегал в другую часть города, где обветшавшие здания трактиров, театров и публичных домов образовывали лабиринт путаных темных переулков. С наступлением ночи улочки заполнялись всяческим сбродом, субъектами, которым даже при дневном свете предпочтительнее не попадаться на глаза, а в крайнем случае, лучше уступить дорогу. Воры, шулеры, убийцы и сутенеры — здесь, в Нижнем городе, всегда рыскало множество двуногих и четвероногих крыс.

Зара миновала статую рыцаря Арнульфа Бегонского, одну из самых трудноопределимых личностей в истории Анкарии, и установила, что тот весьма популярен не только у здешних бардов, которые даже восемь веков спустя после его таинственного исчезновения продолжают слагать баллады о его подвигах, но и у откормленных голубей, сидящих и сонно воркующих на плечах статуи.

Она направила Кьелля спокойной рысью по улочкам и переулкам Нижнего города, копыта лошади ритмично постукивали по булыжной мостовой, пока они проезжали мимо лавок, в которых от оружия и доспехов до таинственных лекарственных трав, любовных напитков и сморщенных голов орков все было выставлено на продажу. Но Заре не было никакого дела до разнообразных товаров, расставленных в витринах, ее внимание привлекла группка людей в переулке — пьяная речь мужчин и глупое хихиканье женщин. К гомону прибавлялась музыка, доносившаяся сразу из нескольких кабаков. Обычно шум сводил Зару с ума, но сейчас она прямо-таки наслаждалась всем этим — еще один признак того, что она слишком долго пробыла одна.

Несмотря на поздний час, в Нижнем городе царило оживление. Шумные компании слонялись по улочкам. В воздухе ощущался запах жареного миндаля и каштанов, пахло сырой одеждой, потом и гниющими овощами.

На углу стоял уличный музыкант с обезьянкой на плече. Маэстро играл на лютне в меру своих скромных талантов и довольно невнятно, однако с усердием исполнял пропитым голосом насмешливую песенку: «Барон ДеМордрей — всех умней, пошел в поход с королем и принцем в надежде получить от них гостинца. Откусить кусок пирога, которым так богата страна, и захватить земли другого… Теперь, чтоб Вария фон Хекенхейм не злился, барон в раздумья погрузился, какого б дурака еще поймать, связать и обобрать».

Несколько зевак неподалеку расхохотались, и даже Зара не удержалась от усмешки, хотя и чувствовала, как с каждой минутой пребывания в Хоэнмуте прошлое все тяжелее давит на ее плечи. Воспоминания были не из приятных, и езда по знакомым улицам вызвала странное чувство: ей казалось, что все это происходит во сне.

Когда она проезжала по какому-то узкому, плохо освещенному переулку, где-то поодаль вскрикнула женщина, и сразу в голове Зары ожили картины смеющихся молодых мужчин и женщин, полных пурпурных губ, цвета слоновой кости сверкающих зубов и… крови, которая прерывисто текла на мостовую, а затем в сточную канаву…

Зара изо всех сил старалась прогнать тягостные воспоминания, направив коня рысью дальше. По обе стороны узкого переулка теснились трактиры и гостиницы, в которых бурлила жизнь, но путь Зары лежал в другое место, туда, где в конце увеселительного квартала газовые фонари светили скуднее, а тени были гуще. Между покосившимися, нескладными домами шум постепенно затих, когда она, оставив позади оживленные улицы, направила коня под каменной аркой ворот в маленький двор. Вход в трактир, куда стремилась Зара, лежал за публичным домом, возле которого полудюжина проституток ждала клиентуру.

Под кустарником полногрудая, голая по пояс проститутка поливала теплой водой сидящего в огромной лохани клиента. Несколько скучающих потаскух свешивались из окон первого этажа.