Кровь ангела

Нахмурившись, Джэйл огляделась вокруг, и ее и без того бледный цвет лица стал еще бледнее, когда она обнаружила бесчисленные черного цвета магические надписи и символы, которыми был исчеркан каждый сантиметр стен подвала, пол и даже потолок: магические знаки, перевернутые пентаграммы и кресты, древнеанкарское написание последовательности цифр, причудливо сплетенные друг с другом символы, которых Зара никогда не видела, всевозможные круги ведьм, заклинания и длинные тексты на древних запрещенных языках. Многие каракули были небрежно выведены черным мелом, но большинство написано кровью. С потолка свисали всевозможные разновидности странных амулетов, приворотные средства и талисманы, большинство из человеческих костей или каких-то истлевших звериных внутренностей, сладко-горький смрад разложения которых привлек сюда целый рой мух. Толстые, зеленовато-синие блестящие навозные мухи здесь, вдали от зимнего холода, были жирными и ленивыми.

— Ужасно, — вымолвила Джэйл таким слабым голосом, как будто вид магических надписей и символов таинственным образом забрал у нее силу, но она не могла отвести глаз от кощунственных рисунков на стенах.

— Кто ответственен за все это, прекрасно разбирается в запрещенном искусстве. Некоторые заклинания и символы настолько древние, что даже я их не знаю.

— Я думаю, это заклинания, вызывающие всякую нечисть, — сказала Зара.

Джэйл удивленно посмотрела на нее:

— Откуда…

Зара показала на ведьмовской порошок на полу.

— Это свидетельство власти того, кто ответственен за все это, кто притащил клетки для бестий, чтобы держать их как скотину. — Она сделала маленькую паузу, прежде чем добавила: — Кто-то сделал из бестий орудие убийства, сделал их тем, кто они есть…

— Монстрами, — сказала Джэйл.

Зара покачала головой:

— Марионетками.

Где-то в дурно пахнущей темноте по ту сторону перегородки раздалось тихое угрожающее рычание.

Зара прищурилась и стала вглядываться в направлении, откуда донесся шум, но перегородка мешала рассмотреть, что находилось за ней. Зара и Джэйл вышли из-за клетки и, с осторожностью протиснувшись между перегородками, двинулись на шум, который теперь сменился на тяжелое сопение.

Когда они обогнули перегородку и направились в заднюю часть подвала, то обнаружили бестию, растянувшуюся в углу подвала на куче соломы. Из множества глубоких ран животного сочилась кровь. Когда бестия увидела приближающихся женщин, она попробовала отползти, но ей не хватило для этого сил. Костлявая грудь неравномерно вздымалась, и тяжелое дыхание, вырывающееся из ноздрей, сопровождалось кровавой пеной. Большими глазами, с красными прожилками бестия с трудом следила за медленно приближающимися Джэйл и Зарой.

Зара подошла к бестии, посмотрела на нее сверху вниз.

Это существо больше никому ничего не сделает. Смертельно раненная бестия приползла сюда, в единственное знакомое ей место, чтобы здесь умереть. Зара посчитала, что к подобному желанию необходимо отнестись с уважением. Не говоря Джэйл ни слова, Зара медленно опустилась на колени перед животным, не спускавшим с нее красных, в прожилках глаз. Когда Зара осторожно протянула руку к мощному черепу, бестия с чудовищным напряжением оторвала голову от соломы, но челюсти бессильно щелкнули в пустоту, и она опустила снова голову на подстилку и извергла протяжный стон.

Бестия умирала.

И страдала от боли.

— Спокойно, — мягким голосом сказала Зара и снова протянула руку к голове бестии. — Только спокойно…

Теперь бестия лежала тихо — либо потому, что была слишком слаба, либо потому, что поняла: Зара ничего плохого ей не сделает. Она заморгала, когда Зара положила ладонь на морду и нежно погладила жесткую, теплую кожу. Животное снова издало измученный стон и чуть прижалось к руке Зары. Из глаз давно исчезла ненависть, все, что Зара видела сейчас в них, — это страх и желание освобождения. Левой рукой Зара гладила морду умирающего животного, в то время как правой медленно вытаскивала нож. Она успокаивающе разговаривала с ним, направив острие лезвия на его могучую грудь. Бестия заскулила, и пальцы Зары так сильно сомкнулись вокруг рукоятки ножа, что даже побелели выступившие косточки.

— Обрети мир, — пробормотала она.

И вонзила клинок по самую рукоятку в грудь, там, где под пепельно-серой кожей билось сердце, не прекращая свободной рукой мягко гладить животное по окровавленной морде. Бестия на мгновение содрогнулась и чуть приподнялась, затем бессильно откинулась назад на подстилку. Вечная ночь воцарилась в ее глазах, бесшерстный хвост вздрогнул еще пару раз, и бестия осталась лежать неподвижно.

— Ты очень изменилась, — заметила Джэйл, когда вампиресса медленно встала, вытерла нож и молча убрала его.