Кровь ацтека. Наследник

Каждый день все мужчины деревни отправлялись верхом ухаживать за скотиной или пешком работать на полях. Некоторые женщины оставались дома нянчить детей и печь тортильи, в то время как другие поднимались на холм, чтобы стряпать и убираться в большом господском доме. Матео стал надзирать за индейцами vaqueros, а я учился пасти скот. Не всё давалось так просто: один бык преподнёс мне весьма болезненный урок.

Жители городов, таких как Мехико или даже Веракрус, полагались на защиту вице-короля и его армии, но правление вице-короля фактически не простиралось за пределы больших городов и основных дорог. Владельцам гасиенд приходилось самим заботиться о своей безопасности, и их усадьбы, как и дома, представляли собой настоящие крепости. Стены складывали из того же самого глинобитного кирпича, что и индейские хижины, но делали их во много раз толще и выше. Чтобы обеспечить надёжную защиту от грабителей — банд метисов, беглых рабов и ренегатов испанцев, — требовалось делать стены настолько толстые, чтобы их невозможно было пробить выстрелом из мушкета, и настолько высокие, чтобы на них нельзя было взобраться. Внутри в качестве опорных конструкций использовались деревянные балки, но снаружи древесины видно не было — только камень или кирпич.

Внутри подобных построек три четверти пространства занимали жилые помещения в форме буквы «L»; кроме того, там имелись просторный внутренний двор и небольшая конюшня. Скот, за исключением лошадей господ и всех быков, которые использовались для работ на ранчо, держали в загонах рядом с деревней. Снаружи располагались также сараи и мастерские, где изготовляли почти всё необходимое для ведения хозяйства — от подков и сбруи до плугов.

Во внутреннем дворе всегда росло множество деревьев, зелёные вьющиеся растения и цветы взбирались по стенам и расцвечивали своими яркими красками всё, кроме камней, которыми был вымощен двор.

Именно сюда, в эту крепость, замок, маленькое феодальное королевство, я и прибыл, надеясь совершить чудесное превращение из гусеницы-метиса в бабочку-испанца.

Дон Хулио решил обучать меня различным наукам, медицине и инженерному делу. И если его самого отличал подход учёного профессора — спокойные дискуссии и список книг, которые следовало прочесть, как будто я учился в университете, — то другим моим преподавателем был сущий безумец.

Матео сделался моим наставником во всём, что касалось подготовки настоящего кабальеро: он учил меня верховой езде, владению шпагой и кинжалом, стрельбе из мушкета, танцам, любовным ухаживаниям и даже тому, как правильно вести себя за столом и обращаться с ножом, вилкой и тарелкой (все столовые предметы в этом доме были сделаны из серебра). Мне пришлось с трудом пересиливать инстинкт, призывавший поскорее набить под завязку желудок, ибо я вечно опасался, что следующий приём пищи наступит не скоро — сказывалось постоянное недоедание.

Хотя, спору нет, Матео обладал всеми внешними признаками благородного сеньора, ему явно недоставало выдержки и терпения дона Хулио. Поэтому за допущенные оплошности мой второй наставник частенько вознаграждал меня тумаками...

Прошло два года, прежде чем я впервые увидел донью Изабеллу, супругу дона Хулио, и встреча эта, в отличие от знакомства с иными его родичами, особого восторга у меня не вызвала. Надо отдать должное, эта женщина была очень красива и отличалась изысканными манерами. Но донья Изабелла была человеком недобрым и крайне тщеславным. Так что в конце концов я понял: это настоящая горгона Медуза со змеями вместо волос, безжалостно обращавшая всех вокруг себя в камень.

У дона Хулио не было детей, но другие родственники у него имелись: сестра по имени Инес, на пару лет старше его, и её дочь Хуана.

Когда я впервые увидел сестру своего хозяина, она напомнила мне маленькую пугливую птичку, которая клюёт по зёрнышку то там, то здесь и вечно тревожно оглядывается: нет ли где врагов. Инес никогда не улыбалась и всегда носила чёрный вдовий наряд. Я сперва решил, что это траур по умершему супругу, но потом узнал, что Инес облачилась в этот цвет, когда её муж сбежал со служанкой — это произошло всего за несколько месяцев до рождения дочери. Больше Инес его никогда не видела.

Её дочь, Хуана, была на четыре года старше меня. Девушка была гораздо живее матери, которая продолжала оплакивать потерю супруга-негодяя. К сожалению, хотя у Хуаны был острый ум и весёлый нрав, Создатель не одарил её в той же мере и телесно. Она была плоской, как доска, и чрезвычайно хрупкого телосложения. Хуана несколько раз ломала конечности, которые так толком и не срослись, поэтому ходила, опираясь на две трости.