Кровь ацтека. Тропой Предков

Я был королём, Испанией
Всей владел я ещё вчера,
Но день настал, и нет у меня
Уже ни кола ни двора.
Где мои замки и города?
Мне их не вернуть никогда.
Толпы придворных служили мне,
Клялись мне служить всегда,
Но все они изменили мне,
Лишь только пришла беда.
Нет даже лачуги во всей стране,
Что принадлежала бы мне.
Злая судьба уготовила мне
Родиться наследником трона,
Ведь лучше вовсе власти не знать,
Чем лишиться своей короны.
За один лишь день я лишился всего,
Жизнь моя опустела...
Что же смерть не идёт?
Пусть она заберёт
И это жалкое тело!

   — Да, — вздохнул дон Хулио, — как и за королём Родриго, смерть явится за каждым из нас. И за некоторыми раньше времени, если они ослушаются приказов человека, находящегося на службе у вице-короля.

Дон Хулио уже потянулся за своей свёрнутой постелью, но я остановил его, задав вопрос:

   — А как насчёт моего жалованья?

   — О каком ещё жалованье ты говоришь! Тебе сохранили жизнь, избавив от виселицы.

   — Я лишился денег из-за Санчо. Мне потребуются деньги на расходы. Чтобы покупать сведения на рынках.

Дон Хулио покачал головой.

   — Если при тебе будет приличная сумма, это неизбежно возбудит подозрения. Тебе лучше оставаться бедным. И имей в виду: предлагать деньги на рыночной площади за сведения о воителях-Ягуарах смертельно опасно, — сказал мне дон Хулио, вознамерившись вновь пойти дать разгон индейцам, которые латали стену храма, — хотя, наверное, это и не намного опаснее, чем грабить захоронения. Спору нет, рискнуть тебе придётся, но в случае успеха ты можешь рассчитывать на не которое вознаграждение. Разумеется, столько, сколько стоит старинная маска, тебе никто не заплатит. Радуйся, парень, что тебя не повесят за ограбление гробницы.

Он ушёл, а я лёг на землю и стал слушать, как Матео играет на гитаре, и наблюдать за тем, как он пьёт вино. Зная, что его отношение ко мне тем мягче, чем больше вина плещется в его желудке, я выждал, когда опустела очередная баклага, и лишь тогда подступился с давно донимавшим меня вопросом.

   — Вы с доном Хулио постоянно говорите о Санчо как о женщине. Но как это может быть? Ведь он же мужчина.

   — Давай, Бастард, я расскажу тебе историю мужчины, который на самом деле является женщиной.

Матео прошёлся пальцами по струнам.

   — Жила-была женщина по имени Каталина, и в один прекрасный день она превратилась в мужчину по имени Санчо. Это история монахини, которая стала лейтенантом армии...

Поразительная история. Часть её поведал мне в ту ночь Матео, кое-что ещё я впоследствии узнал сам. Да, друзья, впоследствии мне снова довелось встретиться с мужчиной, именующим себя Санчо, — женщиной по имени Каталина. Оказавшись, подобно мне, в тюремной камере, она также потом описала события, которые изменили её жизнь. Её воспоминания, насколько мне известно, собираются даже опубликовать после тщательной цензуры Святой церкви. Но я услышал правдивую историю этой удивительной личности из её собственных уст и теперь дополню повествование Матео, чтобы рассказать вам правду.

Итак, предлагаю вашему вниманию подлинную историю жизни Каталины де Эраузо (она же Санчо де Эраузо — солдат, дуэлянт, обольститель женщин, бандит и негодяй), историю монахини-лейтенанта.

60

Донья Каталина де Эраузо родилась в Испании в городке Сан-Себастьян в провинции Гвадалупа. Её отцом был капитан дон Мигель де Эраузо, а матерью — донья Мария Перес де Гальяраге-и-Арсе. В нежном возрасте, когда малышке едва исполнилось четыре года, родители поместили девочку в доминиканский монастырь, настоятельницей которого являлась её тётушка, сестра Урсула Унса-и-Сарасти, старшая сестра её матери.

За стенами святой обители Каталина прожила до пятнадцати лет. При этом никто не интересовался, хочет ли она стать монахиней и провести всю оставшуюся жизнь в заточении, в тишине келий. Никто не спрашивал девочку, любопытен ли ей мир за этими серыми стенами. Её отдали в монастырь, как отдают в чужие руки щенка, едва отнятого от матери.