Кровь баронов (ЛП)

—　Встаньте, Маргарита, встаньте,　— сказал он, не допуская графиню преклонить перед ним колени.　— Я дурно делаю, что жалуюсь… мне следовало бы подумать, что вы так огорчены, но у каждого бывают минуты слабости.

В эту минуту вопли и пронзительные крики, сопровождаемые звоном оружия и пальбой пушек, возвестили, что крестьяне проникли в замок. Измена некоторых солдат помогла им овладеть Вейнсбергом.

—　О, Боже мой, Боже!　— вскричала Маргарита,　— Что будет с храбрыми защитниками замка? А муж мой! Лишь бы эта ужасная колдунья или презренный Иеклейн не воспользовались приступом и не…

Она вдруг остановилась, услышав шум шагов нескольких бегущих вооруженных людей.

Дверь стремительно отворилась, и вошел граф Гельфенштейн.

—　Людвиг!

—　Маргарита!

Они бросились друг другу в объятия.

—　Маргарита, моя возлюбленная, моя дорогая жена,　— говорил граф.

—　Людвиг! Как я счастлива, что вижу тебя.

—　Бедная моя подруга, как ты должна была страдать! Флориан Гейерсберг!　— вскричал он, увидев молодого рыцаря, и бросился к нему, протягивая ему руки.

—　Опять обязан я вам жизнью и счастьем видеть Маргариту! О, чем могу я доказать вам мою благодарность?

—　А я, пока он спасал тебя,　— проговорила графиня,　— я, безумная и неблагодарная, осыпала его упреками, обидными подозрениями!

—　За что же?　— спросил граф.

—　Так, пустяки, недоразумение… — сказал Флориан.　— Теперь вы опять вместе, прощайте.

—　Куда вы идете?　— воскликнула Маргарита.

—　Я иду принять начальство над моими ландскнехтами и остановить резню.

—　Несчастный, я ведь забыл… — вскричал граф,　— ступайте… Но вы без лат, без шлема,　— прибавил он, посмотрев на него.　— Разве можно безоружному бросаться в самый пыл сражения?

—　Что за беда!

—　Возьмите, по крайней мере, меч,　— сказал граф, подавая ему свой.

—　А вы?

—　Он мне не нужен. Я дал честное слово вашим товарищам не сражаться против них. Прощай, Маргарита.

Он сделал несколько шагов и покачнулся. Ему нужно было прислониться к стене, чтобы не упасть.

—　Боже!　— вскричала Маргарита, подбегая к нему.　— Ты ранен?

—　Это ничего. Я пришел сюда с Черной Шайкой и меня сочли за неприятеля. Один стрелок ранил меня в плечо; рана не опасна, но потеря крови… быстрота ходьбы… ничего…

Он попробовал идти, но упал в кресло.

—　О!　— вскричал он с отчаянием.　— Неужели мне нельзя будет умереть заодно с товарищами по оружию?

—　Людвиг, не оставляй меня,　— молила Маргарита, обнимая его.　— Что ты можешь сделать в таком положении? Подумай, что ты один у меня в целом мире.

—　Она права,　— прервал Флориан.　— Ваше место подле нее.

—　Нет, нет, мое место на пролете и… моя честь…

—　Вы не можете быть полезны вашим друзьям, и ваше присутствие только усилит ярость Сары и Иеклейна… Вы погибните и в то же время погубите Маргариту… Охраняйте ее.

Он поспешно вышел.

Когда Флориан ушел, графиня поспешила осмотреть рану мужа.

Рана была опаснее, чем предполагал граф.

Слабость Гельфенштейна имела свою хорошую сторону — она принудила его остаться с женой. Людвиг приходил в отчаяние от своего бессилия.

—　О!　— вскричал он,　— как ужасно подумать, что в эту минуту, может быть, убивают храбрых дворян, моих друзей, моих братьев по оружию, и я не могу ни защитить их, ни умереть с ними.

—　Флориан обещал спасти их,　— возразила Маргарита, стараясь успокоить его.

—　Лишь бы он сам не сделался жертвой своей великодушной преданности! А ты, моя возлюбленная, если бы Флориан не возвратился, если бы… О! Сердце мое содрогается, когда подумаю, каким ужасным опасностям ты подвергаешься.

—　Ах! Что за дело до опасностей теперь, когда ты со мной, подле меня… Сейчас… когда я была одна… все меня пугало… Теперь, когда мы вместе, когда моя рука сжимает твою… мне кажется, я ничего не боюсь.

—　О, мой ангел, простишь ли ты меня, что я своей любовью встревожил твое существование, такое покойное и счастливое?

—　Тебя простить, Людвиг! Тебе, твоей любви я обязана самыми лучшими минутами жизни! Опасность, которую я делю с тобой, я предпочитаю самой блестящей участи с другим. Если бы ты знал, сколько силы и храбрости является у женщины, когда она чувствует себя любимой.

—　О! Как я люблю тебя!　— прошептал он, любуясь молодой женщиной, лицо которой горело благородным воодушевлением.

Граф беспокойно прислушивался к шуму шагов, раздававшихся в коридоре. Одни бежали от неприятеля, другие отстаивали каждый шаг. Маргарита поспешила собрать свои драгоценности и кое-что из самых необходимых вещей, чтобы бежать с мужем.

—　Неприятель овладел замком,　— вскричал Гельфенштейн.　— Он не встречает уже сопротивления: все погибло!

Несколько человек старались отворить дверь комнаты, где находились граф и графиня; но Флориан имел предосторожность унести ключ с собой, чтобы крестьяне не ворвались к ним и чтобы граф не ушел на верную смерть. Несмотря на все усилия, дверь не отворялась. Кто-то, упрямее других или более сведущий, сильно потрясал дверь и некоторое время силился отворить ее; но потом шум утих, и неизвестный быстро удалился.

Через четверть часа опять кто-то остановился у дверей. Попробовав несколько ключей, он подобрал наконец один, и дверь отворилась.