Кровь Бога. Книга 5

Маркелус Оффек почему-то разом растерял силу Герона, даже освящение земли сразу пропало в момент появления Сарефа. Сейчас жрец стоит на коленях и продолжает молить бога солнца отправить силы для боя с великим злом. Тем временем Равнодушный Охотник просто перепрыгивает щитоносца и устремляется к Аддлеру, нисколько не смущаясь готовящегося выстрела в упор. Вампир выкрикивает: «Стой!», и магистр действительно замирает на доли секунды, что позволяют Сарефу нанести смертельный удар.

В воздухе разносится мелодичный звон «поющего» меча, но сразу замолкает, звякнув на прощание о камни внутреннего двора. А после разносится глухой стук упавшего тела: Лоренс не успел увернуться от брошенного кинжала. Магистр Видар почему-то стоит на месте, как и Элизабет, и Сареф выбирает следующей целью именно девушку.

Нельзя сказать, что юноша сильно изменился внешне. Это Элизабет может с уверенностью сказать при близком рассмотрении. Но вот повадки идеального хищника теперь сквозят во взгляде, в походке, в манере движений. Громовой отряд, собранный из лучших бойцов королевства, вырезан меньше чем за минуту, и осознание этого факта ввергает сознание Элизабет в пучину отчаяния. «Мы просто не можем с ним конкурировать!».

Магистр Видар не спешит на помощь даже тогда, когда Сареф выбивает палочку из дрожащей руки Элизабет, валит девушку на землю и принимается душить с хладнокровным выражением лица. Опускает щит, когда жрец лишается головы, так и не достучавшись до Герона. Последним выжившим остается лишь магистр Видар, ничуть не уступающий по выдержке. Вот только если Сареф выглядит олицетворением безразличия, то Клаус — богом сосредоточенности.

Вампир неспешно идет, зная, что между ним и добычей нет ни одного щита. Но вряд ли представляет те миллионы щитов, что сейчас выстраиваются ровными рядами гексагонов. Каждый щит плотно прикреплен к соседям без единого зазора, и этот великий барьер останавливает самую жуткую атаку, рядом с которой любая увиденная сегодня рана не может соперничать.

Сареф ускоряет шаг, замахивается и бьет по шее Клауса. Чернильное лезвие легко пронзает плоть, трахею, сосуды, позвоночный столб. Точнее, так оно было бы, если бы кинжал существовал, и его держал в руках настоящий Сареф. Юноша смотрит на магистра, а магистр на юношу, который вдруг исчезает в черном вихре, а раны на шее как ни бывало. Сбоку раздаются размеренные хлопки.

— Браво, магистр Видар. — Граф Вигойский прислонился к стене правым плечом. — Вы единственный пережили мою атаку, продолжая стоять на ногах.

— Если знать, в чем фокус, то ничего трудного. — Только теперь воин поднимает щит перед собой.

— Нет-нет-нет. — Качает головой некромант. — Одного знания мало. Но допустим, что вы узнали?

— В воздухе отрава.

— Вы и впрямь гений. Да, в воздухе рассеяно большое количество зачарованного праха. Плотность настолько мала, что увидеть его невозможно, как нет и запаха. Даже волшебство не определит наличие в волнах «океана» магии. Однако с каждым вдохом его количество в организме растет, а после атакует мозг. Прямую ментальную атаку вы бы отбили, но стоит настроить прямой, физический контакт с мозгом жертвы, то можно насылать такие иллюзии, что мало кто отличит их от реальности. Но как именно вы это нейтрализовали?

— Щиты моего разума всегда подняты. — Клаус, похоже, не намерен выдавать этот секрет, но сегодня собеседник достался довольно умный.

— А, я понял. Ты наверняка сотворил сотни тысяч микроскопических щитов на собственном гематоэнцефалическом барьере, что разделяет кровоток и мозг. Этот термин я, кстати, узнал от Сарефа однажды. Стоило появиться защите, прах больше не мог покинуть кровь, чтобы попасть в нервную ткань. Гениально. И почти невозможная точность. Только один маг до этого смог преодолеть эту атаку, но вот только ему пришлось чуть ли не менять законы мироздания, а ты просто использовал свою фундаментальную технику Духа. Я… Я потрясен.

Кажется, что некромант так давно не имел собеседника, что готов болтать еще долго. Клаус Видар не сводит внимательного взгляда с противника, маг смерти не сможет усыпить бдительность разговорами.

— Но знаешь, если это был бы настоящий Сареф, вы скорее всего тоже погибли. В иллюзии я воссоздал некоторые его умения, но далеко не все. А еще его тактическое планирование мне не повторить даже в иллюзорном мире. Считайте небольшой тренировкой.

— Ты явно с ним не заодно. — Вдруг говорит Клаус.

— Ну разумеется! Я против него, против вас, против Герона, в правду о котором вы все равно не поверите. Я за сам этот мир и его право на самоопределение. Не больше, не меньше.

— Что это значит?