Кровь богов

Октавиан Фурин замер, пораженный точностью слов, выбранных Флавием Силвой. Он не мог отказаться от всего, что уже сказал, и лихорадочно думал, как остановить легата, который ждал разрешения уйти. Он обвинил Силву в непростительном нарушении кодекса чести и точно знал, что теперь этот человек покончит с собой, потому что выбора он, Октавиан, ему не оставил.

Стало ясно, что ему вновь придется воспользоваться патрицианским высокомерием. Только оно и могло сейчас помочь. Молодой человек сдвинул брови и сжал в кулаки лежащие на столе руки.

– Сядь, легат, – потребовал он. – От возложенных на тебя обязанностей так просто не уйти. Ты должен жить, чтобы стереть все пятна с чести Седьмого Победоносного.

Снаружи донесся шум марширующих солдат. Оба легата мгновенно узнали его, как капитан корабля в самое первое мгновение замечает изменение курса. Лед ушел из глаз Флавия Силвы. На него подействовали как слова Октавиана, так и звук марширующих легионеров. Он сел, то и дело поглядывая на приоткрытый полог, где в солнечном свете, вливающемся в полутемный шатер, танцевали пылинки.

– Я в твоем распоряжении, Цезарь, – сказал легат. От этих слов его бледные щеки чуть зарумянились, и Гай Октавиан позволил себе немного расслабиться.

– Да, знаю, – кивнул он. – И ты мне нужен, Флавий Силва. Мне нужны такие люди, как ты… и ты, Тит. Люди, которые помнят Цезаря Императора, и все, чего он добился. Сенат не укроет от нас убийц. Мы вырвем их с корнем, одного за другим.

Шум за стенами шатра нарастал, и Октавиан нахмурился: ему мешали, да еще в тот момент, когда он переходил к главному. Он указал на полог, не поворачивая головы:

– Меценат, посмотри, что там такое, хорошо?

Его друг поднялся, и наследник Юлия не заметил благоговения, которое читалось в его взгляде. Меценат медленно кивнул и направился к выходу из шатра. Вернулся он через несколько мгновений.

– Цезарь, ты должен это видеть.

Октавиан поднял голову при официальном упоминании его имени и вскинул брови. Но Меценат не собирался ничего объяснять, особенно после того, чему только что стал свидетелем. Он, пожалуй, лучше всех понимал, по какой острой кромке шел его друг, как ему приходилось выверять каждый шаг и слово. Октавиан бросил короткий взгляд на Флавия, но тот сидел с каменным лицом, все еще думая об отмене как будто бы только что вынесенного ему приговора.

– Очень хорошо. – Октавиан направился к выходу из шатра. Он скорее почувствовал, чем увидел, что легаты и трибуны двинулись за ним.

Отбросив полог, наследник Цезаря замер. Шатер окружали легионеры в латах, со щитами и мечами, а знаменосцы Седьмого Победоносного заняли позиции по обе стороны командного шатра. Подняв голову, Октавиан посмотрел на штандарт и легионного орла, который вновь напомнил ему о наследии его семьи. Марий провозгласил орла символом римской мощи, от Египта до Галлии, заменив им множество знамен, и теперь этот символ сверкал на солнце.

Октавиан приказал себе сохранять спокойствие. Он пережил встречу с легатами, но в реальности никакая сила за ним не стояла. Молодой человек оглядел уходящие вдаль ряды легионеров, и сердце его упало. Но он вскинул голову, упрямый и несдающийся, и уперся в них взглядом. Новый Цезарь не собирался показывать им свой страх, что бы ни случилось. В этом он видел свой долг перед убитым Цезарем.

Легионеры увидели, что из палатки вышел молодой человек в броне, волосы которого блестели золотом в солнечных лучах, увидели, как он взглянул на штандарт Седьмого Победоносного, и начали приветствовать его радостными криками и ударами кулаков по щитам. Гром этих ударов покатился по Марсову полю и дальше, в город. Даже те, кто стоял в задних рядах и не видел Цезаря, знали, что он пришел, чтобы проверить их легион.

Гай Октавиан изо всех сил пытался скрыть свое изумление. Он заметил, что легат Флавий Силва вышел из шатра вместе с Титом Паулинием. Меценат, Агриппа и Гракх сдвинулись в сторону, чтобы видеть все, что видел он. Звук ударов кулаков по щитам все нарастал, пока не превратился в волну, которая физически сотрясала воздух и отдавалась в ушах Октавиана.

– Мы не забыли Цезаря! – прокричал Флавий Силва. – Дай нам шанс доказать тебе, что у нас по-прежнему есть честь! Мы больше не подведем тебя, клянусь!

Октавиан искоса глянул на Тита Паулиния, и его вновь ждал сюрприз: глаза второго легата блестели от слез. Паулиний кивнул, отсалютовав Октавиану Фурину.

– Восьмой Геминский ждет твоего приказа, Цезарь! – крикнул он, перекрывая гром ударов.

Наследник Юлия вскинул руки, призывая к тишине. Прошло немало времени, прежде чем успокоились задние ряды, и он воспользовался паузой, чтобы найти нужные слова.