Кровь боярина Кучки

- Под твоим окном - кровля, тут подклет выступает, - напомнил, скрипя зубами, Мамика. - Ниже - ещё кровля. Так что не разобьётся твой драгоценный сосуд, господин.

- Думать надобно об ином, - вставил Род. - Петрок выпустит Амелфу.

- А? - сызнова встрепенулся Кучка. - Побеги, Мамикушка, упреди!

Мамика выскочил из покоя с полной боевой готовностью.

Оставшись наедине, юноша со старцем долго молчали. Наконец, собравшись с духом, приняв деловитый вид, Степан Иваныч спросил:

- Ты пошто пришёл? По Улиту?

- Я пришёл вас спасти. Тебя и твоих детей, - сказал Род. - Знаю лес, как свои хоромы. Все дороги заставлены княжескими людьми. Скроемся в лесах, потом у моих знакомцев, к коим ты посылывал меня на смерть.

- Я посылывал? - сузил глазки Кучка.

- Ну, Петрок без твоего извола, - усмехнулся Род.

Старый грешник промолчал.

- В Киеве у меня есть люди, - продолжил названый сын боярина, - представят тебя князю Святославу Всеволодичу, а он новой жизнью наградит.

- За что? - сморщив лоб, вопросил старик.

- За будущую службу, вестимо.

- Поздно мне новым князьям служить, - вздохнул Кучка и с беспокойством глянул на дверь. - Мешкает Мамика… нешто опоздал?

Обмякший, как слива, из коей вынули ядро, потерявший вид, боярин покинул свои покои. Род пошёл за ним. С гульбища спускались под жалкий скрип давно не менянных ступеней. В ярком полнолунии молча шли к порубу. У дверей узилища споткнулись о Мамику. Он лежал ничком. Из-за лопатки посверкивала рукоять ножа. Род прикрыл глаза, подумал и сказал:

- Дверь была распахнута. За ней стоял предусмотрительный глазун. Охранышей, себе подвластных, отослал. Подкараулил глупого богатыря и уложил на месте.

Кучка все-таки вошёл в сторожку, заискрил огнивом, зажёг свечу, глянул в лаз земляной ямы…

- Улетела птица? - спросил Род.

- Предан, всеми предан, - тряс седой головой старик.

- Мной, боярин, ты не предан, - молвил сын Гюряты.

- Тебе не верю! - крикнул Кучка. - Верю тем, кому творил добро, а кому зло…

Тут верховой влетел в раскрытые ворота, пересёк двор, вздыбил синего коня перед боярином и спутником его, что шли к хоромам.

- Князь пришёл на Боровицкий холм! С ним гридей видимо-невидимо! Кмети в Красных сёлах рыскают зверьми. Идут сюда!

Степан Иваныч завизжал как резаный:

- То-ми-и-и-и-лка-а!

Прибежал Томилка.

- Где Малой с боярыней?

- Не ведаю.

Старик метнулся к терему.

- Разумно поспешай, Степан Иваныч! - крикнул Род, - Остановись!

- Спасай детей! - совсем ополоумел обречённый. - Они не виноваты!

Род бросился за ним. Но не нагнал. По переходам - тишина немая. В Улитиной одрине - тихий разговор.

- Ах, Родинька! - вскочила побелевшая боярышня. - Ну что решили?

Услышав вкратце о случившемся, Улита сообщила, что как раз отправила Лиляну на отцову половину. Она сейчас, конечно, приведёт боярина. И тут вошла Лиляна.

- Господина нигде нет…

Род видел, как Степан Иваныч вошёл в терем. Не мог же он сосулькой испариться, хоть перед тем оледенел от страха.

- Вам спешно надо уходить, - построжал юноша. - Вот-вот здесь будут люди Гюргия…

- Мы собрались, - обрадовал Яким.

- Спаси отца! - воскликнула Улита. - Нас - после. Спрячемся и переждём. Пройдёшь с ним подземельем к речке Рачке. Невдолге выйдете к Мосткве-реке. Переправляйтесь на Великий луг. Там травы выше головы… Спасай нас поособно.

- Мне боярин вручил вас, а не себя, - заколебался Род, чуя беду.

- Сестра права, - сказал Яким.

Все вышли из одрины. Род думал, как отыскать Кучку, куда спрятать его кровь - детей, а с ними верную Лиляну. В тереме, должно быть, рыщут Петрок с Амелфой…

Спустились вчетвером в подклет. Прошли знакомую до боли дверь в истобку. Здесь он надеялся и горевал. Здесь служила ему добрая Овдотьица. Здесь лазутничала за ним Вевея…

А дверь соседняя полуприкрыта. Как раз та дверь! Он заглянул: крышка подпола откинута!

- Боярин в подземелье, - догадался Род. - Несите свечи.

Лиляна - одна нога здесь, другая там - сбегала за свечками. Начали спуск… Без одной ступеньки лестница так памятна!

Когда сгрудились внизу, Род первым углубился в тесный ход, что вёл к какой-то речке. Вот пыточная камера, где умерла Офима. Ржаво заскрипела дверь.

- Тут страшно, - молвила Лиляна.

- Ждите, запершись, - приказал Род. - Отыщу боярина, укрою и вернусь за вами. Постучу трижды.

Улита деловито обернулась к сенной девушке:

- Золото, каменья, серебро взяла, Лиляна?

Та кивнула.

Род с тяжёлым сердцем вышел, оставив их одних. За ним лязгнул засов.

В кишке глухого подземелья трудно дышалось затхлой духотой. Ус показался бесконечным. Выводил в пещеру, а пещера - в подбережье. Свеча погасла. В лунном свете речка Рачка сновала меж камней серебряным ручьём на дне оврага. Воистину здесь неприметно можно добежать к Мосткве-реке взапуски с бегущей Рачкой… Вот и простор, песчаный спуск к воде. Поодаль соревновались в крике мужские голоса, густой и тонкий.

- Отдай мой пе-е-ерстень! - вопил Кучка.

- На-кась выкусь! - насмехался бас все тише, тише…

Род увидел на реке паром, на берегу машущего кулачками старика.

- Степан Иваныч! - подбежал юноша.