Кровь боярина Кучки

Однажды поутру Род понял, что крещенские морозы отошли: окно оттаяло. Сон, в ту ночь виденный, заставил торопиться. Умылся, разгребая стынущими руками льдинки в бадье. Подкрепился горячим взваром с калачом. Под тёплую шерстяную ряску надел праздничный зипун однорядный, безрукавный, лазоревый. Привычную палицу, лесную тел охранительницу, забыл прихватить.

Румяное зимнее солнышко ослепило, но не согрело, хотя наст под ногами не похрустывал, а позванивал. Вместо мороза ветер ударил с реки. Не сразу решишь: что лучше. Зимою Род не ходил к Днепру, на сей же раз не шёл, а скорее бежал, словно бы поспешал к урочному времени. Сам над собой подтрунивал, не убавляя шагу. Во сне княгинин каптан в большом санном поезде стремился к нему по Старо-Русской дороге. Оставив поезд у зарытовского моста, обшитый волчьими шкурами возок своротил на Днепр. Надо же такому привидеться!

Застыв на высоком берегу, отшельник снял тёплую скуфью, освежил запаренные неумеренной ходьбой кудри. Река была девственно чиста. Ночь скрыла под порошей все следы, утро же не порушило ночного покрова. Теперь пришла пора засмеяться вслух над своим сноверием: видел во сне, да наяву прозевал!

Ухо уловило звук боркунов. Вот они явственно клацают. Вот вырвался из-за белого лесного поворота густой парок, и тут же выскочила шестерня цугом, впряжённая в мохнатый каптан. Вспыхнуло от солнечного луча слюдяное окошко.

«То ли сон, то ли явь?» - вздрогнул Род.

А каптан уже замер внизу, глубоко под его ногами. Трудно всходят на крутой берег две женские фигуры под белыми понками, а за ними карабкаются всего-навсего двое охранышей. Смело отправилась в лесной путь хозяюшка каптана!

Вот все уже рядом с ним, и она подняла лицо. Господи, та ли это Улита! Хвостовая шапка девья. Из-под неё взглядывает не вопрошающая судьбу дева, а умудрённая жизнью жена.

- Здрав буди, Божий человек! - произносит она прежним Улитиным голосом.

Многие слова перебрал он, идучи к этой встрече, чтобы ответствовать влепоту. А тут язык к нёбу прилип, уста занемели, как у покойника. Он лишь наклонил голову и повёл гостей к летней прибрежной келье.

- Принял обет молчания, - достиг его слуха шёпот одного из охранышей.

Пока топили и обустраивались, он стоял, не входя в избу, как потерянный. К нему подошла Лиляна:

- Не ждала в таком месте, в таком обличье встретить тебя, Родислав Гюрятич.

- Зачем пожаловали в мой дром? - едва выговорил он.

Сенная девушка тяжело вздохнула.

- Настояла госпожа.

Он понял: Лиляна отговаривала её от такой поездки.

Тут же к ним подошла и сама Улита.

- Поди покорми людей, и пусть отдыхают, - велела она Лиляне. - Мне надо побыть с отшельником. - При этом она метнула лукавый взгляд в сторону хозяина избы. Ну совсем прежняя Улита! - Где ж подлинная твоя затворница, Божий человек? Мне деверь Ростислав сказывал: она спрятана в лесу.

Род кивнул. Стало быть, Ростислав, вернувшись, указал Улите дорогу к его тайному обиталищу.

- Буди милостив, проводи меня в главную свою келью, - настаивала княгиня. - Дозволь лицезреть, как спасаешься.

- Без постава[369] это будет, моя госпожа, - вмешалась Лиляна.

- Тебе сказано: покорми людей, - ожгла её взором Улита.

Они остались одни.

- Пойдём, Родинька, пойдём, - услышал он мягкий знакомый голос. - Очень долго я к тебе добиралась, да не напрасно же!

И они пошли.

Очень скоро княгиня оскользнулась на хрупком насте и провалилась. А берег уже исчез из виду. Род поднял её. Она так же горячо прижалась к нему, как давно в лесу, когда спасались от бродников.

- Не гораздо твой деверь сотворил, обнаруживая меня, - смущённо вымолвил Род.

- Он велел вызвать у тебя, сколько жить ему остаётся на белом свете, - тихо засмеялась Улита. - Ты почему-то этого ему не открыл. А мог? - Она лукаво и подозрительно глянула на него. - Ты кукушка?

Тут уж и сам отшельник усмехнулся неожиданному сравнению.

- Когда я этого ничевуху выволок из болота, всего па два лета земное бытие его продлил. Высшие силы не попустили, чтоб сократился срок, для него отмеренный. Вот через меня его и спасли. А ты, - подозрительно спросил он Улиту, - ты ему Божьей тайны не откроешь? Я ненароком проговорился. Бог скрывает от нас срок смерти.

- Не опасайся, - прижала женщина поддерживающую мужскую руку. - Поступлю не по-людски, а по-божески. Открою, что проживёт сто лет.

Вот они и вошли в избу.

- О! - воскликнула гостья, обозревая чистоту и порядок, а главное - медвежью шкуру во весь пол. - Где купил, кто подарил такого страшного зверя?

- Позапрошлой зимой, идучи по заячьему следу, наткнулся на берлогу. Вот и поднял такого стервеника[370] . Потерял надёжного пса.

Тем временем Улита сбросила шубу-одевальницу, разулась, откинула понку, обнаружив не женскую кику на голове, а девий кружковой венец золотный.

- Что же ты не освободишься от чёрного своего наряда, - обратилась она к отшельнику. - Давно ль принял иноческий образ? - Голос её при этих словах сорвался.

- Нет, не принял ещё, - вместе с нею разоблачался Род, - Сам по себе ушёл в затвор. Без благословения.

- Ох, - выдохнула Улита и просветлела. - Не сбылись мои опасения.