Кровь боярина Кучки

В наступившей тишине явственно прозвучал шлепок тела о булыжную мостовую Мстиславова двора.

- Убива-а-а-ю-ю-ют! - пронзил воздух истошный бабий крик.

- Убьют, так закопают, - успокоил мужской бас.

Несколько самосудцев, не поспевших за расправщиками, остались в сенях и теперь давили друг друга у волокового окна.

- Кончили! - объявил один.

- Верёвку к ногам и поволокли со двора, - продолжил другой.

- Мне не жаль, - молвил третий. - Его тиун коня у меня увёл.

- Кто старое помянет, того черт на расправу потянет, - заметил первый. - Кто-то и любил Игоря Ольговича. Ты разве не любил?

- Спереди любил бы, а сзади убил бы, - сурово проговорил обиженный княжеским тиуном.

Самосудцы остывали заметно.

- Эй, освободите меня, - попросил их Род.

Двое мужиков сняли с его ноги тяжёлое бревно. Род встал, пошатываясь.

- Погляди, Судила, это ж заговорённый, что дубасил нас у монастырских врат! - отскочил пугливо тот, что говорил: «Кто старое помянет…»

- Да, Страшок, тот самый. Щас я ему врежу! - начал подступаться памятливый на все старое.

Левой рукой Род перехватил его кулак, правой медленно провёл по сивой голове. Самосудец рухнул на колени.

- Схимника убили! Божья ангела! - завопил он. - Нету нам забвенья ни на этом свете, ни на том…

Сотоварищи его переглянулись и опрометью рванулись вниз по лестнице. Род вздохнул и вышел вслед за убежавшими.

Посреди двора алела лужа крови. Михаль в растерзанном полукафтанье подошёл неверным шагом.

- Мои цепи! Мои цепи! - стонал он и, заметив Рода, указал на лужу. - Здесь его прикончили мечом. Набросились стаей стервятников. Я узнал крадёжников-головников: Бурец Ярыгин, Бандюк, Людень… Каждый пёс в Киеве их знает. Только кто этих воров освободил из заточенья? Среди них был Кондратей Шорох.

Род низко наклонился, углядев блеск в крови. Он поднял кончик лезвия меча, на который пал луч солнца. Понял, что убийца, пронзив жертву, обломил своё оружие о крепкую булыжину, коими мощен княгинин двор. Наша сталь, не иноземная. Такой булат не устоит перед природным камнем. Род опустил в карман кровавую находку.

- Где ж твой господин? - спросил он Михаля. - Терем его матери как вымер!

Боярин не успел ответить.

- Жив, дорогой? Пойдём скорей отсюда! - обнял друга подоспевший берендейский княжич. Катаноша прядала ушами за его спиной. Не дав проститься с Михалём, Чекман вложил повод в руки юноши: - А ну айда! Великим чудом жив остался, сунул нос в чужое дело. Мне с тобой беда!

- И вовсе не в чужое дело, - уже на всем скаку прокричал Род. - Нынче то же творится и в Чернигове, и в Суздале, в самом Великом Новгороде…

- Натосковались в тишине при строгом Мономахе, - осклабился Чекман, - Теперь рассыпались без вожака и - за грудки друг друга!

- Такое, как сегодня, даром не проходит, - сказал Род, спешиваясь в берендеевом дворе. - Жди ещё больших бед.

В одрине княжича он выразил желание не есть, а спать.

- В такую рань? - спросил Чекман. - Что ж, воля гостя для хозяина - закон. Разоблачаешься? Вай, что это с твоей рубахой? Она трещит, искрит!

- Не ведаю, что это, - смутился Род. - Помню, приёмный мой отец Букал снимал рубаху, она всегда трещала искрами.

- Таинственная сила в ваших телах, - предположил Чекман.

Род погрузился в сон мгновенно…

Когда проснулся, княжич сидел на сундуке напротив. Ждал пробуждения, любуясь гостем.

- Ты… никуда… не уходил? - не поверил глазам Род.

- Ха! - сверкнул Чекман белыми зубами, - Я почти весь Киев обошёл. Все выведал. Все знаю.

- Что стало с убиенцем? - сел на одре Род.

- Голый труп проволокли сквозь Бабин торг к мраморной церкви Богородицы, - рассказывал Чекман. - Там собрались вокруг, смотрели, как невинные. Тысяцкий Лазарь им сказал: «Воля ваша исполнилась. Игорь мёртв. Погребём тело его». А они - представь себе: «Не мы убийцы, а Давыдовичи и сын Всеволодов. Бог и святая София защитили нашего князя Изяслава!» Дети, а? Потом на чьих-то дрогах повезли тело на Подол в церковь святого Михаила, что в Новгородской части. Там киевляне-новгородцы благоверно подходили, брали кровь его, куски одежд, коими сами перед тем покрыли. Говорили: «Это нам на исцеление и на спасение души». Вах-вах, какая страсть!

- Там были не те люди, что убили, - объяснил Род. - Убивали выпущенные преступным промыслом подстражники-злодеи.

- Это мне вневеды, - пожал плечами берендейский княжич. - А ещё вот что я узнал: Владимир, Лазарь и Рагуйло наблюдали за убийством из окна терема. Не дождались подмоги, порывались сами выскочить, да Улеб их не пустил. Ба-а-альшой хитрец этот Улеб!

В обсуждении случившегося прошла вечеря у хозяина и гостя. Род попросил постное, памятуя о пятнице.

- В пятницу… убивать! - не шёл у юноши кусок в горло.

- Нешто собаки знают пятницу? - с содроганьем вспоминал прошедший день Чекман.

Рано поутру княжич сопровождал Рода в Семеонов монастырь, где должно было состояться отпевание убитого. Сам берендей в церковь не пошёл, договорился ждать поблизости в корчме. Род у гроба встретил Михаля, лишённого нагрудных золотых цепей.