Кровь боярина Кучки

- Зодии, - подсказал Род. - Знаки созвездий в небе.

- Те изразцы попали в Киев из Царьграда. Мой батюшка их покупал у гречников, - горячо объяснял княжич.

- Не продолжай! - Род оградился вскинутыми дланями, - Какие вещи мёртвые достойны живых мук?

- Нет, не понимаешь, - Чекман махнул рукой.

Дверь отворилась, вошёл Асуп:

- Он умер, господин. Я говорил, что он весьма тяжёл. И верно говорил. Оборвалась верёвка. Он упал в чан. Сварился.

Язык, которым извещал Асуп, был близок торкскому. Род понял.

- Пойдём. Попробуем спасти, - шагнул к двери Чекман.

Асуп остановил его:

- Не надо, господин. Сваренный никогда не станет свежим. Красный рак, и только.

- Я эту смерть предрёк ему месяц назад. - Род отошёл к окну. - Кто выдумал такую пытку?

Чекман опустил голову. Понятно стало кто. Едва заметным мановением руки он отослал Асупа из одрины.

- Тебе жаль суздальца, а, Рода?

- Мне тошно, а не жаль, - сжал в пальцах подбородок Род, - И… и ещё мне страшно за тебя. Убийца вызывает смерть на свою голову.

Чекман, как пардус в клетке, заметался по одрине.

- Я не убийца. Нет! Откуда было знать, что вервие непрочное?

Род промолчал. Взъерошив смоляную дебрь волос, враз побледневший берендейский княжич подошёл к нему лицо в лицо.

- Ну отчего ты не поймёшь меня?

В одрине задержалась тишина.

- Скажи-ка, что за высочайший гость пожаловал с тобой сегодня? - спросил Род. - Неужто он выше тебя? Меня ты перерос на добрые пол головы.

- Высокий гость! - вздохнул Чекман, - Со мной в попутье оказался сам великий князь Киевский Изяслав Мстиславич с ближними боярами. Он часто совет держит с князем Кондувдеем, испытанным своим союзником. Чуть знак подаст, и батюшка мой тут же исполчает всех черных клобуков. Нынче отцу неможется, так государь не стал его тащить на Ярославов двор, а сам явился. Вот пособоруют, пройдут в столовую палату, пришлют за мной, и я тебя с великим князем познакомлю.

Вошёл Тошман, княжеский стольник, объявил княжичу и гостю, что их ждут.

Род к тому времени вполне опрянулся и, влепоту одетый, последовал по длинным переходам за Чекманом.

Столовая палата была полна. Светильники на стенах, на столе щедро заливали её яичным светом. Во главе стола сидел хозяин, сивоусый Кондувдей, а I ним обочь великий князь, точь-в-точь такой, как к описании Олдана-вестоноши и в памяти самого Рода, видевшего Изяслава с посольского забора в Чернигове: ростом мал, лицом хорош, волосы кудрявые, борода круглая.

- Нет, не вылгал ты, Чекман! - сразу оглушил вошедших громкий звучный голос Изяслава. - Ишь какой молодчик твой спаситель! Мне братец Владимир сказывал о нём, хотя мельком видал, а вот запомнил.

Род по достою произнёс приветствия и занял место на другом конце стола рядом с Чекманом. Он удивился вниманию к своей персоне сводного брата Изяславова Владимира. Можно сказать, виделись чуть-чуть, проехали одним отрядом от веча к монастырю, пытаясь спасти Игоря Ольговича, а все-таки запомнил Чекманова приятеля Владимир, даже государю-брату рассказал о нём.

- Наслышаны тут о тебе, - шепнул Чекман, - Моё давешнее избавление под Новгородом-Северским обсуждалось горячо.

За едой он истиха знакомил гостя с ближним окружением Изяслава. Назвал бояр Глеба Ракошича, Кузьму Сновидича, Нажира Переяславича, Степана Милятича, выходца из Польши Владислава Вратиславовича Ляха. Указал на воеводу Шварна, знатного искусника в военном деле. Да и на вид он был не чета новгород-северскому Внезду, любимчику Ольговичеву. Рядом с ним сидел Вашко, посадник из Торческа. Ещё ниже занимали места старшие дружинники: Димитрий Храбрый, Алексей Дворский, Сбыслав Жирославич, Иванко Творимирич…

Вдруг в палате прозвучал великокняжеский вопрос:

- Открой мне, Родислав Гюрятич, ждёт ли победа в предстоящей битве?

Род поперхнулся. Речи смолкли.

Чужак за пиршественным столом смотрел на Изяслава удивлённо:

- Как меня знаешь? Почему такое спрашиваешь?

Маленький коренастый Изяслав резво встал, подошёл к Роду, возложил руку на плечо.

- Ведалец, а вопрошаешь о простом. Вестимо, кто как не хозяин объявил мне имя гостя. А я уж догадался, кто сей гость. Ещё бы! Сижу под Луцком с Долгоруким стрыем на ковре. Рядом Ростислав Гюргич, сынок его, изгнанный мной из Киева за тайное лазутничество. Все уже улажено. Крест поцелован. Пьём! И старший Гюргич, забыв обиду, войдя во чмур, поведывает, как, убегая от меня, попал в болото ненароком, как лесной отшельник, ведалец, извлёк его оттуда, предсказал долгую жизнь.

- Я в тот раз вылгал, - признался Род. - Святая ложь.

- Сейчас не лги, - тихонько сжал его плечо великий князь. - Я смерти не боюсь.

- Создай мне тишину, - попросил Род.

По знаку Изяслава все застыли, прикусили языки. Лица выражали и откровенное неверие, и любопытство, и насмешку. Род будто призадумался, прикрыл глаза рукой. Потрескивали свечи. Тянулось ожидание хозяина, и государя, и гостей. Прерывисто и возбуждённо дышал Чекман.