Кровь боярина Кучки

Да, в первый же вечер по возвращении Рода в плен ханич бил перед ним земные поклоны за свой невольный обман. Тугоркан наградил сына за успешную погоню серебряным кинжалом с дорогими каменьями и редким харалужным[197] лезвием, а пленника отпустить отказался. Кчию отбили пятки, отсекли голову, а Рода сделали нукером[198] при Итларе, перевели из землянки в богатую вежу ханича и… оставили в плену. С тех пор вот уже два месяца ханич ежедень улещевает отца, и все без толку. Вот и нынче раб-грек принёс на обед любимое кушанье русского пленника - сочный казан-кабав[199] и на запитки освежающий яурт[200], а ещё Итларь принёс очередной отказ Тугоркана.

- Ты бы пригрозил отцу брюхо себе вспороть ятаганом, - ядовито напомнил Род.

Итларь тяжело вздохнул.

- Уж не однажды приставлял лезвие к животу. Ты поверил, он - нет.

- Выходит, меня, простофилю, легко переклюкать[201], а с Тугорканом шайтан не шали? - с досадой отвернулся юноша к стене.

Итларь подполз к нему и положил руку на плечо.

- Друг мой, не серчай. Видит Бог, я из кожи вон лезу, чтобы сдержать свою клятву. Потерпи ещё чуть-чуть. Чем тебе со мной не житье?

Род резко повернулся к нему лицом.

- А ты хоть единожды в плену был? - Итларь помотал чёрной курчавой головой. - Ну, так, где же тебе понять меня? - повысил голос несчастный юноша, - Я-то в плену был дважды. А теперь благодаря тебе - трижды!

Опять надолго их разъединило молчание.

- Пойдём, разомнёмся? - первый нарушил его Итларь.

Оказывается, в Киеве он учился искусству русской борьбы у самого Огура Огарыша, оружейничьего тысяцкого Улеба. Этот Огур вовсе не был ослушником и лентяем согласно прозвищу. Он обустроил в столице на греческий лад гимнасий, где отпрысков бояр и детей боярских превращал в непобедимых борцов. Однако глухоманная школа лесного бродника не уступала столичной. Род неизменно одолевал. Итларь же упорно относил свои поражения не за счёт учителя, а за счёт явного превосходства противника в физической силе.

На сей раз приглашение ханича прозвучало втуне. Привередливый пленник даже не удостоил ответом, вновь отвернулся к кошмовой стенке.

- Ну не береди свою и мою душу, друг мой любезный, - погладил его локоть Итларь, - Опять пойду к отцу, опять стану упрашивать. Если не согласится, сам себя умертвлю как клятвопреступника.

- Ты не сделаешь этого, - холодно откликнулся Род. - Твоя смерть - от ножа в спине. В спине нож не самоубийцы, а врага. Такова судьба. И её, как я убедился внедавне, переиначить нельзя.

Итларь тяжело вздохнул и покинул вежу.

- Ханич приставил тебя за мной следить? - резко спросил Род, почти с ненавистью глядя на парнишку.

- Не следить за тобой, а тебе служить, - лениво поправил Кза. - Мало ли что попросишь… Чего так глядишь? Хочешь снова бежать, беги. Я не шевельнусь. Все равно поймают.

Род, вернувшись из зарослей ханьги, прилёг рядом.

- Скажи-ка, Кза, - ласково начал он, - В степи… когда мне удалось ускакать… помнишь?

- Как не помнить? - ответил Кза. - Я там был.

- Вот именно. Потому и спрашиваю. Скажи, хан Кунуй и Итларь мирно разошлись?

- А чего ты тревожишься? - удивился Кза.

- Мне покоя не даёт мысль, - признался Род. - Страшного врага приобрёл себе наш ханич. Зря он заарканил Кунуя.

- Тьфу на Кунуя! - вскочил Кза, - Трусливые шакалы бежали со своим ханом. Каков хан, такова и орда.

- Их было меньше, - напомнил Род.

- Храбрый врагов не подсчитывает, - возразил Кза. - А угроз-то было, угроз! Угрожает только трусливый.

- Не сказывали, за что они убили Беренди? - спросил Род.

- А, кто-то из них воровал коней, - отмахнулся Кза. - Наш торчин его отлупил. Вот и месть!

Род задумался. Кза не сразу успокоился:

- Что это, люди, что ли? А тоже ещё - кыпчаки[202].

Подскакал и спешился радостный Итларь.

- Пойдём, Рода (так он ласкательно произносил), пойдём в вежу. Новость есть!

Род, как подброшенный, вскочил. Однако рано обрадовался.

- Завтра в Шарукани ба-а-альшой хурултай! - возвестил Итларь. - Отец сам едет и нам обоим велел быть с ним. По возвращении обещает тебе свободу.

- Этому обещанию ты и радуешься? - угрюмо опустился Род на кошму.

- Разлуке с тобой я бы так не радовался, - поугрюмел и Итларь, - Ты бы только радовался.

Род не выдержал, поднялся и крепко-накрепко обнял ханича, тот даже застонал.

- Не считай меня плохим другом, - попросил пленник, - Будь я свободным, не расстался бы с тобой ни в жизнь. Таких, как ты, на этой земле не много.

- Только не раздави меня, - вывернулся из его объятий Итларь, - Я верю в твою дружбу и понимаю твой гнев.

- Какой гнев? - отвернулся Род. - Просто-напросто злющая тоска…

3

На этот раз кони мчались на юг в сторону прямо противную той, что сулила Роду свободу. Тугоркан, окружённый свитой, тащился далеко позади в кожаной колымаге, прижав лодыги к кошме. Итларь с Родом борзо опередили хана.

- Что ты думаешь о моём отце? - спросил ханич, когда они остались в степи одни.