Кровь деспота

Алабель, к моему удивлению, принялась уплетать ароматное мясо за обе щеки.

– Ты что делаешь? – возмутился я.

– Что? Лексо говорил про зелье. Вина я пить не буду, а мясо… Если мы не притронемся к нему, это вызовет подозрения.

Толика правды в словах девушки имелась. Зачем травить нас, если избавиться от неугодных гостей можно было еще у ворот? Я присоединился к трапезе.

Алабель проглотила очередной кусок мяса и взглянула на меня:

– Как же ты хочешь поступить, если подобраться к графу не получится? Говори, а то кто-нибудь заявится снова.

– Все проще простого. После завершения переговоров мы уйдем из замка к лесу. Плевать на Лексо. Если он нагонит нас, то ему придется либо биться с нами, либо принять очевидное. Мы проникли в замок и пытались выполнить задачу, но не получилось. Бросаться на толпу графских воинов я в одиночку не собираюсь.

– Это предложение мне по душе.

– Еще бы! Десять золотых за пару бессонных ночей – это совсем неплохо.

Алабель вытянула руку и покрасовалась своими серебряными кольцами.

– Могу отдать их Лексо, если он будет брюзжать. Захочет больше – получит не серебро, а сталь.

Иных слов от Алабели я не мог услышать. Что-что, а выбирать из двух зол меньшее она умела. И ее поддержка в трудную минуту значила для меня очень много.

После того как мясо превратилось в груду костей, мне захотелось отдохнуть. Близился вечер, и я был практически уверен, что аудиенция откладывается до завтрашнего утра. Значит, нет смысла волноваться и освежать в памяти все подробности моей выдуманной истории. Необходимо хоть на короткий срок отрешиться от насущных дел.

– Фосто! – услышал я сквозь пелену сна голос Алабели. – К нам идут.

Судя по тому, что веки разлеплялись с трудом, до утра было еще очень далеко. В наших покоях было темно и мрачно, но то была не ночь. Солнце едва успело коснуться горизонта.

К нам вошел худосочный управляющий в сопровождении молодого помощника с факелом. Лицо помощника было вполне обычным – живым, а не каменным, как у безмолвных стражей.

– Господин Балинт готов принять вас. Следуйте за мной.

Я, честно признаться, удивился, что граф решил принять чужеземных послов на закате, когда всякая земная тварь готовится набраться сил к завтрашнему дню. Чувствовал в этом нарушение негласных традиций. С другой стороны, граф мог сделать это не просто из прихоти. Такой поступок мог показать его хищную природу, готовность действовать в любое время суток. Ведь то, о чем мы будем с ним говорить, подразумевает именно эти качества. Мы будем говорить о войне. О самой подлой и безжалостной ее форме.

Глава 29

Цена предательства

Война никогда не бывает справедливой в полной мере. Ее ненасытная красная пасть поглощает невинных, как огонь – соломенные крыши. Все враждующие стороны об этом знают и принимают это как должное. Как неизбежную плату за возможный триумф. Так что справедлива война лишь для победителей.

Иногда война затягивается на чертовски долгий срок, и тогда цена победы становится неподъемной. Она уносит все больше жизней и золота, не обещая ничего взамен. Требует все возможные ресурсы. Требует так яростно, что даже самый сильный противник начинает сомневаться в себе, в своих планах и резервах. Но что-то менять уже слишком поздно. Колесо войны вращается все быстрее и быстрее, ломаются спицы, трескается обод, и сам Первозданный не знает, в чью сторону полетят обломки зловещего механизма. Может быть так, что они разлетятся во все стороны.

Тяжело воевать, когда невозможно положиться даже на самых надежных людей. Законы чести и справедливости многие трактуют по-своему, поэтому и кажущиеся правильными поступки часто не находят отклика в сердцах подчиненных. Так случилось в Парлании с законом престолонаследия. Мог ли старый король посчитать, что никто из родственников не достоин восседать на троне, в то время как многоопытный министр просто обязан привести страну к процветанию? Или коронованного маразматика вынудили принять такое решение властолюбивые и до отвращения услужливые богатеи? Я мог лишь предполагать, но факт остается фактом: поступок умирающего короля расколол страну и вынудил вассалов грызться как друг с другом, так и с сюзеренами.

Граф Вековой Вершины Балинт Ханфа попал именно в такую ситуацию. Собранное им и его сыном войско отправляли на помощь узурпатору с нескрываемым удивлением, ибо не собрали даже трети от имеющегося числа воинов. Графство рассыпалось, как мозаичное стекло, упавшее на мостовую. Бо́льшая часть рыцарей и баронов не поддержала начинаний своего господина, посчитав это презрением к традиционному государственному устройству, и объявила себя свободной от вассальной клятвы. Граф Балинт, естественно, посчитал это гнусным предательством и отправил в столицу еще меньше воинов – собственные владения нуждались в усиленной защите. Эту миссию возложил на себя сын графа, виконт Николай Ханфа. Он с переменным успехом сражался с мятежными феодалами, в короткий срок многих уничтожил или принудил к миру.