Кровь деспота

В шестнадцать лет я смотрел на Юдит, что была младше меня почти на два года, уже совсем не по-дружески, чувствуя, как крепнет между нами невидимая связь. Как преображаются наши глаза, когда пересекаются взгляды. Наш опекун Сандер к тому времени взял в жены молодую незнатную девушку из деревни неподалеку. Но, строя свои новые отношения, он не мог не заметить перемены во мне и Юдит. Однако Сандер боялся собственного прошлого так же сильно, как и моего. Тогда я не думал об этом, но теперь знал точно: мой воспитатель не хотел подставлять Юдит под удар. В моей крови он ощущал жажду приключений и славы, которая может вылиться в то, что я провозглашу себя истинным властителем Ярва и попытаюсь захватить власть. На деле же эта попытка была обречена на провал – меня и моих близких ждала бы смерть после столь откровенных признаний. Я сам говорил Сандеру, что ощущаю здесь себя не на своем месте, что горы и леса, словно прутья клетки, окружают меня и сдерживают. Но я не собирался открывать миру свою прошлую жизнь. Я просто хотел на него поглазеть.

Сандер нашел выход. Он снабдил меня припасами, вручил мне простенький меч и отправил в Хольн, где я должен был найти кое-каких людей, что могли бы помочь мне вступить в орден Тридцати, который готовит лучших бойцов в гвардию консула. Надо ли говорить, что искомые люди давным-давно почили. Я узнал это только после продолжительных поисков. В Хольне я ощущал себя изгоем. Часто прозябал в таверне, что не могло закончиться добром.

Грабители подошли ко мне так же, как я подошел к Энрико в Дирейме в момент его печали. Только намерения этих отщепенцев не были добрыми. Моя одежда показалась им достаточно приличной, а сам я – несмышленым юнцом, что позволяло попробовать на мне нажиться. Они с ходу заявили, что я не заплатил за вход в таверну и должен им несколько серебряных. Я не был наивен, но наглость этих двоих меня озадачила.

– Мне кажется, такая плата за вход более подобает другим заведениям, – ответил я, нервно постукивая пальцами по столу.

– Здесь я устанавливаю правила, – угрожающе сморщившись, пробормотал грязный тип с гнилыми зубами. Он вытащил из-за пояса нож и воткнул его в центр стола, не отпуская рукоятки. – Больше повторять не буду – гони деньги, – добавил он.

Больше повторять и не пришлось: я вскочил из-за стола, выхватил меч и отсек негодяю руку. Он ничего не успел понять, только, быстро моргая, глядел на кисть, которая уже не была его частью. Ее пальцы по-прежнему крепко сжимали нож. Моргал грабитель секунд пять, после чего дико заорал и упал на пол, обильно поливая его кровью. Дружок его исчез со скоростью молнии. Я с грустью поглядел на первого поверженного мной противника и вновь как ни в чем не бывало сел за свой стол.

В покое меня не оставили. Тут же к столу подошел внушительных размеров мужчина. В кольчуге и с топориком на поясе. Настоящий воин. Он присел рядом со мной.

– Дай угадаю: я должен заплатить за вход? – поинтересовался я.

– Не угадал. Все как раз наоборот – я хочу предложить тебе деньги.

– Предлагайте, они мне не помешают.

– Ты вроде очень молод, но уверенно держишь меч, – указал он на корчащегося бандита, который отполз в угол. – Я – вербовщик. Собираю новый отряд по заказу своего командира. Наместник Хольна хочет наказать зарвавшихся торгашей из Дорлага. Деньги обещаны хорошие.

– А что случилось со старым отрядом?

Вербовщик вздохнул:

– Его перекупили торгаши из Дорлага.

«Занятно», – подумал я и ответил:

– Предложение интересное, но не сочтите за невежливость или трусость, мне не очень-то хочется погибнуть в первом же бою. Этот лишенец – одно, а вот мясорубка в плотном строю – совсем другое.

– Ты ведешь речь не как простолюдин. Может, грамотой владеешь или еще какими навыками? В отряде найдется место не только отчаянным рубакам.

– Владею грамотой, хорошо стреляю из арбалета. Моя охота с ним часто заканчивалась удачно.

Вербовщик заулыбался. Он нашел того, кого искал.

– А зовут-то тебя как?

– Фосто. Фосто, сын Сандера.

Так началась моя новая жизнь. На землях Дорлага наш отряд имел некоторые успехи, так что уже скоро я почувствовал на своей ладони вес золотых монет. Я ощутил себя свободным, но не забывал тех, кто помог мне встать на ноги.

Спустя год я на короткое время вернулся к Сандеру и Юдит. Я не соблюдал особых мер предосторожности, не запутывал своего следа, поскольку никто и никогда не подозревал во мне прямого потомка Конрада Яростного. Для всех я был вторым сыном мелкого землевладельца из предгорий. Десять лет – это не шутки. Никто, наверное, уже и не помнил, что у безумного завоевателя из Ярва был сын.