Кровь деспота

– Запомни, сопляк, – процедил я, – что одно неосторожное слово, вырвавшееся из твоих уст, в мгновение ока может превратиться в кинжал, торчащий из твоего бока. В наказание я мог бы отобрать у тебя все монеты и счел бы этот поступок справедливым, но я поступлю, как человек честный. Проваливай. Проваливай и забудь мое имя. Наши пути больше не пересекутся.

Энрико не ответил мне ничего. Стоял с побледневшим от волнения лицом и громко сопел. Наконец повернул голову к Алабели и сказал:

– Идем со мной, Алабель.

Девушка молча покачала головой – она была на моей стороне. Энрико смутился, но старался не подавать виду. Если судьба действительно хотела подать нам какой-то знак, то лишь с Энрико ее трюк удался. У меня было свое мнение относительно дальнейшего путешествия, и предоставлять свободу действий божеству удачи я не собирался. Слишком переменчивое у этого создания настроение. Мой путь и путь незадачливого мальдионца с этого момента походил на горную тропу. Кто-то будет подниматься вверх, а кто-то…

Энрико зашагал вслед за рыцарем Кристофом неторопливо, так как при любом раскладе легко догонит толпу обездоленных, которую тот охраняет. До тех пор, пока парень окончательно не скрылся из виду, я пару раз оборачивался в его сторону, хоть и не понимал, что хочу узреть.

Глава 26

Долина немых

Было что-то странное в тех местах, где мы с Алабелью оказались, сойдя с главного тракта. Но, по правде говоря, и до того момента обстановка в пути изменилась в неожиданную сторону.

Прошло уже два дня, как мы покинули владения сира Кристофа Салаварда, как расстались с Энрико, и за все это время нам почти не встречались путники. А среди тех, кто встречался, имперским языком владел лишь один – грязный беззубый скиталец с маленьким узлом, который он носил на палке. При этом длина палки, как я прикинул, превосходила рост чумазого путешественника.

Узнать у него что-то стоящее оказалось делом отнюдь не простым. Поначалу я подумал, что и этот встречный говорит исключительно на парланском. Тот факт, что я ошибся, совсем не воодушевлял. Скиталец неопределенного возраста жевал слова, говорил слишком быстро и сумбурно. Узнать у него дорогу к замку влиятельного графа оказалось трудно, но только я подумал о том, что впустую трачу время, как скиталец совершенно четко произнес: «Лес. Старая скала. Направо». Стоило мне с задумчивым видом поблагодарить его, как он тут же зашагал прочь, продолжая нести какую-то ахинею.

Услышанное вряд ли помогло бы нам. Лесов в округе было много, а ландшафт плавно переходил из равнинного в гористый. Встречались высокие холмы и каменистые выступы, так что понять, где же здесь искомая старая скала, не представлялось возможным.

Все разрешилось просто – мы наткнулись на крошечное поселение у тракта, главной достопримечательностью которого являлась ветхая деревянная таверна. Там мы не только узнали, что за скалу имел в виду блаженный путник, но, ко всему прочему, решили остаться здесь на ночлег. Не сказать чтобы сон получился спокойным, но я слишком соскучился по кровати и не мог упустить такой возможности.

Хозяин заведения был не очень-то приветлив, но с подобным отношением к чужеземцам мы давно смирились. Самое главное, что грубоватый трактирщик смог детально описать кратчайший путь к искомому замку. Вековая Вершина – именно так именовали родовое гнездо парланского графа. Кроме того, оказалось, что мы бродим по земле сего влиятельного лорда уже не один день.

– Некоторые слухи ходят об этом замке, – осторожно намекнул я трактирщику, желая выведать что-нибудь интересненькое.

– Плевать я хотел на эти слухи! – изменился в лице мой собеседник. – Лишь бы всем вокруг глотки резать надоело, а то никакой прибыли нет.

Его замечание было уместным, но бесполезным для нас. На собственной шкуре предстояло испытать справедливость всех слухов, относящихся к владельцу Вековой Вершины. Черная магия, поклонения демонам, истязания крестьян и прочие прелести аристократической жизни, приписываемые отчаянному графу, меня напугать не могли. Не давали покоя опасения, что к чужестранцам он относится так же холодно, как и обитающие у большой дороги трактирщики. Не хотелось зазря делать значительный крюк.

Но кто не рискует, тот не осушает после победы бочки прекрасного эля. Мы обнаружили широкую просеку у старой скалы и сразу поняли, почему повстречавшийся на тракте оборванец назвал ее так. Заросшая хвойными деревьями скала действительно выглядела, как старый рассохшийся кирпич серого цвета. Она разрушалась под действием времени и ветра. Откалывающиеся слоями куски горной породы разбивались о подножие горы и образовывали перед просекой своеобразный холм из мелких камней и неподъемных валунов. Если бы мы с Алабелью ехали на повозке, то не один раз пришлось бы нам расчищать путь.

– Как-то тихо здесь, – заметила Алабель, но я промолчал – был слишком сосредоточен на том, чтобы наш конь не подвернул себе ногу о какой-нибудь булыжник.