Кровь дракона

Поздно спохватился Петр, что проявил некоторую неосторожность, вызванную прямотой его. Он так спешил узнать у Спиридона, правду ли ему Хорс рассказал, да не подумал о последствиях слов своих. Теперь юноша тоже загорелся идеей идти вместе с ним, добывать у боярина Воротынского амулет волшебный. Как тут отделаться от парня? Нечего ему жизнью рисковать, с боярами бесовскими сталкиваться.

Ничего покудова не ответив, Петр поведал о своем затруднении Аграфене. Сказал, что настрого запретит Спирьке идти с ним. Она подумала немного, да ответила:

— Спиридон все равно тебя не послушается. Пойдет сам, без спросу, а от этого только больше беды будет.

Понял Петр, что жена права. Да и всегда так бывало, подумал он. Если бы заранее обсудил с ней свой поход к царю, дал бы ей время поразмыслить, а не сказал, как отрезал — пойду, и все — наверняка присоветовала бы что-нибудь мудрое, и поход его к царским палатам не закончился так плачевно. Но о прошлом сетовать смысла нет, другое дело настоящее.

Посоветовала Аграфена Петру послать Спиридона на другой конец города, и там вахту нести. А самому тем временем раздобыть амулет. Так Спирька будет думать, что во всем участвует, а на самом деле окажется далеко от места событий. На том и порешили.

* * *

С облегчением вздохнул Петр, когда увидел, что Спиридон скрылся в конце улицы.

«Не дело такому молодому парню вступать в бой с нечистой силой. Это у меня с Воротынским свои счеты, негоже мальца сюда путать. Что бы там ни случилось, все ж будет безопаснее, чем в логове зверя».

Подумав немного, Петр решил, что зря оскорбил честных зверей сравнением с тварью паскудною, боярином Воротынским.

Выждав, когда совсем потемнело, Петр вышел на улицу Путь был знакомый, много раз кожевенник ходил в центр Москвы, чтобы заказ взять, или наоборот, готовое изделие отнести. Люди, которые по пути попадались, проходили быстро, не останавливались, все хотели скорее очутиться под защитой родных стен.

Те, кто побогаче, часто шли с охраною. На высокого рослого Петра кое-кто косился с опаской. Кто его знает, что у такого детины на уме. Может разбоем промышляет. А Петру и лучше, что мимо быстрее проходят, не мешают думать, думать было о чем. Иногда Петру становилось как бы стыдно, что быстро сменяющиеся события оттеснили на второй план его думы и мысли о погибшем мальчике.

Хотя все, что им совершалось, было во имя сына, точил его черный червь сомнения. Все эти разговоры о нечистых боярах, разгуле колдунов и оборотней, — существовали где-то в другом мире. Несчастья, которые происходили с другими людьми, до него не имели касательства. Ни до него, ни до его семьи. Даже трагический случай с женой Потапа оказался совсем не обычной смертью, как предполагалось всеми раньше.

Что-то черное и мерзкое вошло в жизнь и заполонило своей злобной сутью все вокруг. Так и сейчас спешит он по поручению странного существа и девицы его неправедной.

«Куда я иду, зачем, вместо того, чтобы сидеть рядом с женой своей Аграфеной и оплакивать мальчика нашего».

Не знал, кто такой Хорс, чего он ищет в этом мире. Знал только, что одному ему боярина Воротынского не победить. Смущал рассказ о старухе-травнице, уж не колдунья ли она, которая решила воспользоваться его горем, чтобы завлечь в сети темные. Одно знал Петр точно, смерть сына малолетного в корне его жизнь изменила. Да и сам он меняться начал. Может и девицу Хорсову жизнь била и ломала, вот и стала она такой, какой стала.

Возле хором боярских всегда рыскали слуги вида странного и неприятного. Казались они все на одно лицо, а присмотришься, как бы и разные. Вот их-то опасался Петр, говорили, что у них свойства есть необыкновенные, а чутье, как у собак. Но это все враки, небось сам боярин придумал, чтобы воров и грабителей отпугнуть. Небось, богачества у него видимо-невидимо.

Странный народ, думал Петр. У самого боярина нет детей, наследников, казалось, живи в свое удовольствие, так нет, все гадости людям честным чинит, пакости да препоны.

У широкого входа ярко горели факелы. Наверное, самого хозяина дома не было, так он велел свет не гасить, пока он не приедет. У богатых свои причуды. Хорошо это или плохо для него — вот вопрос. Ну, он бы так через парадный вход и не стал ломиться. Петр сторожко оглянулся, но никого не увидел. Подошел ближе. Окна все затворены, свет внутри не горит. Попробовал толкнуть одну створку — не поддается.

Кожевенник пошел дальше, обошел палаты со всех сторон. Потом вспомнил, как рассказывали ему друг, что привозил с товарищами одному боярину еду для кухни. Так вот, повели его не через господский ход, кто же крестьянину позволит там ходить, а прямиком в глубокие подвалы. Тогда еще все удивлялись, что подвал имеет ход прямо на кухню. Аграфена говорила, до чего удобно. Если что нужно из продуктов достать, прямо пошел в погребок и взял.