Кровь драконов

Тимара заметила, что Татс уже прихватил с собой лук и стрелы, а ее снаряжение всегда было при ней. Так что девушка при всем желании не смогла найти благовидный предлог, чтобы отложить охоту. После утренней стычки Тимара мечтала убежать подальше. Хотя Синтара и не обратила на свою хранительницу никакого внимания, той было стыдно за драконицу. Ей не хотелось оставаться с товарищами: она боялась услышать то, что другие станут говорить про ее капризную королеву. Что еще неприятнее, Тимара поймала себя на мысли, что пытается найти объяснение заносчивости и злобности Синтары, хоть как-то оправдать столь дерзкое и вызывающее поведение своей подопечной. Тогда как самой Синтаре — и девушка это прекрасно знала — было на нее ровным счетом наплевать. Тимара не раз собиралась отплатить ей той же монетой, однако, когда ей уже начинало казаться, что она избавилась от всех чувств к синей драконице, Синтара находила новый способ пробудить в ней эмоции. Сегодня это был стыд.

Шагая к лесу в сопровождении Татса, Тимара недоумевала: ну почему она так переживает, если сама ни в чем не виновата? «Я не сделала ничего плохого», — внушала себе девушка. Однако все ее усилия оказались бесполезными. Когда они пересекли луг, где хранители возились со своими драконами, Тимара тщетно убеждала себя, что никто не глазеет ей вслед с осуждением.

Сегодня по жребию обихаживать драконов предстояло Кейзу, Бокстеру, Нортелю и Джерд. Они осматривали нелетающих драконов, проверяя, нет ли у них в ушах кровососущих паразитов, и уговаривали подопечных пошире расправлять крылья. Арбук слушался людей со свойственной ему глуповатой покладистостью, а Тиндер нетерпеливо расхаживал рядом, ожидая своей очереди. С тех пор как у лилового дракона появились цветные узоры, он так и норовил пощеголять ими, и кое-кто из хранителей даже посмеивался над его тщеславием. Элис тем временем втирала нутряной олений жир в свежие царапины, которые Кало нанес Балиперу.

Некоторые хранители уговаривали драконов попробовать взлететь. Только после того как они делали такую попытку, хотя бы для виду, им давали поесть. На этом настоял Карсон.

Тимара не завидовала их работе. Из всех драконов только Меркор проявлял терпение, будучи голодным. Плевок был невероятно гадким, несносным и грубым существом. Даже Карсону было с ним трудно справляться. Вредная маленькая Фенте — гордость Татса — беспечно парила в небе, а вот ослепительная зелено-золотая Верас еще оставалась прикованной к земле. Кстати, она была такой же мстительной, как и ее хранительница Джерд. Кало, самый крупный из драконов, предпринимал почти самоубийственные попытки взмыть вверх. Его хранителем был Дэвви, но сегодня многочисленные раны и царапины Кало, приобретенные в стычке с Балипером, обрабатывал Бокстер. В стычке, которую спровоцировала Синтара! Тимара зашагала быстрее. Лучше целый день выслеживать оленя и тащить добытую тушу в лагерь, чем проводить время с хранителями и их подопечными.

Хорошо хоть, что ей не нужно иметь дело со своей собственной драконицей. Вспомнив о Синтаре, она мельком посмотрела на небо — и постаралась отогнать тень обиды и сожаления.

— Ты по ней скучаешь? — негромко спросил Татс.

Тимара почти разозлилась из-за того, что он настолько легко смог прочитать ее мысли и чувства.

— Да. Все это так странно: порой Синтара внезапно вторгается в мое сознание, совершенно не понимаю почему. Иногда хвастается, что убила огромного медведя, и рассказывает в деталях, как отчаянно он сражался, но не смог причинить ей вреда. Это случилось два дня назад. Или драконица вдруг показывает мне что-то, что видит сама: высокую гору с шапкой снега или отражение города в большом заливе. Нечто настолько прекрасное, что у меня просто дух захватывает. А в следующий миг ее уже нет. И я вообще не ощущаю ее присутствия.

Тимара не собиралась откровенничать, но Татс сочувственно кивнул и признался:

— Я постоянно ощущаю Фенте. Наша связь — словно нить, которая закреплена в моей голове. Я знаю, когда она охотится, когда ест… прямо сейчас Фенте как раз чем-то лакомится. Ага, расправилась с горным козлом, и ей не нравится вкус его шерсти. — Татс тепло улыбнулся причудам своей драконицы, но, когда взглянул на Тимару, его улыбка погасла. — Извини. Я вовсе не хотел сыпать соль на рану. Не понимаю, почему Синтара так плохо с тобой обращается. Она чересчур высокомерная! И жестокая. Ты ведь очень хорошая хранительница, Тимара. Она у тебя всегда была ухоженной и накормленной. Ты справлялась лучше всех. Странно, что Синтара не смогла тебя полюбить.

Наверное, вся гамма чувств ясно отразилась у нее на лице, потому что Татс поспешно добавил:

— Прости. Я вечно болтаю какой-то вздор… Наверное, мне стоило помолчать. Извини меня, Тимара.

— Думаю, Синтара все-таки меня любит, — неестественно бодрым голосом возразила девушка. — Хотя… насколько драконы вообще способны любить своих хранителей? Думаю, правильнее было бы употребить слово «ценит». Я знаю, что она ревнует меня к другим драконам.

— Здесь никакой любовью и не пахнет, — заявил Татс.