Кровь Джека Абсолюта

Джек не раздумывая упал на снег. Француз со стрелой в груди все еще извивался, ругаясь и плача, возле него валялся оброненный им мушкет. Джек не помнил, успел ли траппер выстрелить, но у него не было выбора, и он, схватив оружие, навел его на Сегунки.

Оба разом спустили курки. Джек не имел ни малейшего представления, попали в него или нет, но он видел, как его пуля рассекла надвое мертвенно-синее, самое длинное в головном уборе индейца перо. Когда дым, таявший удивительно долго, рассеялся, Сегунки поднял руку и вытащил из волос половину пера. Он бросил ее в черневшую перед ним полынью, а Джек на четвереньках пополз к своему луку. Сидя в снегу, он вытащил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и сузил глаза. Но там, куда он собрался стрелять, никого уже не было. Сегунки превратился в пятнышко в конце каньона. Он исчез прежде, чем остатки знака его родовой принадлежности утащило под лед.

Джек встал. Ему неожиданно сделалось жарко. Так жарко, что даже турецкие бани не шли с этим в сравнение. Он сбросил шубу и набрал полные пригоршни мокрого снега, чтобы растереть ими торс и пылающее лицо. Кровь в барабанном ритме пульсировала в ушах, а скулы разламывала неожиданная зевота. Но в теле не ощущалось и намека на вялость. А вдруг и вправду неутомимость — его отличительная черта? Это было бы просто великолепно!

— Месье? Prend pitie. Par la grace de Dieu, aidez-moi! [96]

Шепот умирающего вдруг усилился и прогнал эйфорию. Одной рукой француз обхватил древко стрелы, другую в мольбе протягивал к своему палачу. В уголках его губ пузырилась ярко-розовая слюна. Вид крови заставил Джека вспомнить о красной кайме на лезвии ножа Сегунки, и ноги сами понесли его к превращенной мерзавцами в пыточную пещере.

Могавк висел там, вздернутый за ноги. Такой же сизый, как освежеванный им когда-то медведь.

— Ате! — закричал Джек, обхватывая тело друга и приподнимая, чтобы обрезать ремни. Опустив Ате на пол, он содрогнулся, увидев красный, сочащийся кровью надрез, обегавший его бритый череп. Могавк был недвижен, и Джек испугался, не ушел ли он в ту страну, где уже не чувствуют боли.

— Ате! Ате!

Он бросился в угол, где стояло берестяное ведерко с водой. Омытый надрез опять закровоточил, пришлось обернуть его куском оленьей шкуры, и, как только это было проделано, ирокез открыл глаза.

— Дагановеда?

Он закашлялся и попытался сесть.

— Лежи! — Джек попробовал уложить его, но могавк не позволил.

— Этот пес хотел… хотел… — Ате поднял руку и обвел пальцем вокруг головы. — Потом услышал выстрел… и сказал, что вернется. — Он с тревогой схватил Джека за руку. — Где этот пес?

— Сбежал.

— А остальные?

— Мертвы. Думаю, все.

— Ты убил их, Дагановеда? Ты убил… всех?

Джек съежился, обхватив руками колени. Только теперь он понял, насколько устал. Еще на равнинах Авраама ему сказали, что к убийству привыкнуть нельзя. Два разных человека. Они были правы.

— Да.

Какое-то время они сидели, уставившись в пустоту. Затем Ате встрепенулся, встал на колени. Наклонившись, он выдернул из-за пояса друга второй томагавк.

— Абенаки. Он может вернуться.

— Не стоит сейчас идти за ним. Ты ведь ранен.

— Это? — Индеец ткнул в свою голову, вновь обретая прежнее высокомерие. — Я и в худшем виде могу постоять за себя.

Затянув повязку потуже, он поднялся на ноги, пошатнулся, но упрямо двинулся к выходу. Джек без особой охоты побрел за ним.

Раненый француз умудрился проползти шагов десять и замер в сугробе, окрашивая его своей кровью. Он еще дышал.

Когда Ате склонился к нему, Джек сказал:

— Там, наверху, есть еще один. Я не уверен, что прикончил его. Пойду посмотрю.

Выбравшись из каньона, Джек нагнулся и его вывернуло наизнанку. Вытерев рот, он пошел дальше, дошел до тела первого траппера, но мог бы и не ходить — тот был мертв. Да, подумалось вдруг ему, сегодня спектакль закончить не получилось. Но по крайней мере в соответствии с сюжетом трагедии удалось завалить сцену телами.

Ате вернулся после полудня.

— Этот проклятый койот, абенаки, сумел убежать, — сказал он, ставя лыжи к стене. — Его след ведет на восток, в деревню Святого Франциска. Но он пришел не оттуда.

— Разве?

Джек подбросил еще одно полено в огонь. Его до сих пор колотило.

— Нет. Он пришел с канадцами. С юго-запада. Из Доти-ако, вы зовете его Монреалем. Так говорят следы. — Ате сел рядом с Джеком и поправил пропитанную кровью повязку. — Думаю, он рассказал там о тебе, и оттуда сюда послали лесных следопытов. Чтобы они поймали тебя.

— Как же они нашли нас?

— Абенаки ходят к французам. Кажется, наши охотничьи тропы пересеклись с их дорогой.

— Умирающий ополченец сказал, что Монреаль в двух днях пути. — Джек сидел возле раненого, пока тот медленно отходил в иной мир. Француз без умолку болтал, словно хотел напоследок наговориться. — Там, по его словам, формируется огромное войско.

— Для похода на юг? Или на север?

Джек покачал головой.