Кровь Джека Абсолюта

Но с этим столь много отдавшим им зверем были сопряжены не только приятные вещи. С какой бы пользой для себя они ни использовали его внутренности, их собственные не пожелали вдруг расставаться ни с единым кусочком проглоченной в спешке пищи. Пока Ате не сварил какую-то бурду из ягод и туи, которая заставила их побегать в сугробы и основательно поморозить зады.

Да, зима будет слишком длинной, снова подумал Джек, яростно скребя под полуистлевшей рубахой грудь. У него чесалась не только она, но также затылок и ноги. Он потянулся к стоящему неподалеку лотку и зачерпнул полную горсть медвежьего жира, затем стал втирать его в самые воспаленные участки кожи. Процедура несколько успокоила зуд, а то, что прилипло к ладони, Джек отправил в рот и тщательно обсосал пальцы. Теперь он не испытывал к этому индейскому лакомству прежнего отвращения, особенно после того, как Ате подал к ужину скользкие ленты, вырезанные из толстой кишки ниаргуйе.

Он потянулся за новой пригоршней жира, но услышал осуждающее ворчание, махнул рукой и принялся одеваться.

— Я выйду наружу, — заявил он в ответ на вопросительный взгляд.

— Зачем?

— А ты как полагаешь?

— За дровами, — ответил могавк.

— Да, ты прав. Я иду за дровами.

Тут Ате поразил его.

— Смотри не заблудись.

— Уж постараюсь, — ответил Джек, сдвигая в сторону щит.

Ну, подумал он, это уже почти разговор.

Установив щит на место, он постоял, свыкаясь с холодом, тут же нащупавшим в его одеянии много лазеек. Ветер не унимался, продувая каньон, но пурги не было, и это бодрило.

Обычно роль отхожего места у них играло углубление в почве, выбитое давно пересохшим притоком ручья, однако со временем оно приобрело не очень-то презентабельный вид, да и отсутствие снегопада манило пойти прогуляться. Хоть на часок убраться подальше от замкнутого пространства с неразговорчивым мрачным соседом, чье молчание и взгляд, уставленный в одну точку, заставляли задуматься, а все ли в порядке у него с головой. Да и с самим Джеком начали происходить странные вещи. Например, утром ему отчетливо показалось, что пеммикан приобрел вкус «куропатки, приготовленной по индийским рецептам», а от воды весьма стойко и резко запахло «портером самых лучших сортов».

Он прошел весь каньон, потом взобрался на холм и постоял у берлоги, вспоминая о том, как за ним гнался медведь. Затем, встав к ветру спиной, помочился, получив глупейшее удовольствие от того, что ему удалось вывести на снегу свое имя.

Что-то привлекло его взгляд на продутом ветрами пригорке. Что-то явно темнело там, торча из девственной белизны. Подтянув штаны, Джек двинулся в том направлении. Прилагать излишних усилий ему не хотелось, так что он принялся скрести наст палкой. Это заняло какое-то время, но в конце концов в руках его оказался ранец, который он позаимствовал из церкви Святого Франциска. Промерзшая застежка сдалась не сразу, со скрипом, после чего из ранца выпал прямоугольный брусок.

— «Гамлет, принц датский», — прочел он вслух.

Под названием была приписка, выведенная твердой рукой матери: «Все истины здесь. Найдите их, принц».

Джек грустно улыбнулся, представляя, как мать обедает в одиночестве, ожидая известий от обоих своих мужчин, пропадающих на войне. Затем ему неожиданно вспомнилось еще кое-что, и, обдув с книги иней, он бережно открыл последнюю страницу.

Клочок бумаги, в который Клотильда завернула свой последний подарок — половинку шиллинга, отобранную у него абенаки, — был все еще там. На нем темнело торопливое: «La moitie de ma coeur».

Джек выпрямился, не обращая внимания на леденящий ветер. Сейчас его не было здесь — он находился на Трифт-стрит, в уютной гостиной и потихоньку переговаривался со своим божеством через стол, украдкой касаясь ногой ее ножки, а за распахнутой дверью работали месье Гвен и его родственник Клод. Клод, теперь сделавшийся партнером месье Гвена и мужем той, кого Джек продолжает любить.

Он шел по лесу, и слезы текли из глаз, превращаясь на морозе в мелкие бусинки. Ветер крепчал, обещая новые снегопады.

Когда он пришел, Ате хмыкнул:

— Ты забыл про дрова.

Забыл. Так оно и было.

— Я… я схожу за ними попозже, — сказал он, придвигаясь к костру.

Пальцы тут же начали отогреваться, по ним заструилась кровь, пронзая плоть тысячами незримых иголок.

Чуть позже, хлопнувшись на бревенчатый настил, служивший им обоим постелью, Джек полез в сумку, достал книгу и принялся отогревать и ее.

Напротив задвигались. Джек не повел и бровью.

— Что это?

— Книга, — был ответ.

В конце концов, лаконизм присущ не одним лишь могавкам, и кое-кому пора дать о том знать.

Вновь молчание. Джек подбросил в огонь еще одно увесистое полешко, пламя охватило его, по ветру полетели искры, а книга утратила льдистую твердость. Страницы ее приятно похрустывали.

— Эта история не придумана автором, но откуда он взял ее, мне неизвестно, — прочел Джек вслух первую фразу предисловия Александра Попа.

Он умолк, весь погруженный в чтение.

— Ты ходил в книжную лавку?

Вопрос и одновременно шутка! Это уже кое-что.

— Она обнаружилась в ранце. Возможно, ее туда сунул Джотэ.