Кровь героев (СИ)

Егоршка снова попытался выпятить грудь, но силы уже не те. Плечи опустились, и он плавно припал к столешнице щекой. Через мгновение гость уже сопел. Похоже, не видел он разницы где лежать и кемарить.

- Хорошего человека привел, - кивнул Гаврила хазарину. - Знающего да разговорчивого. Верной дорогой двинулся. Угадал, можно сказать...

Подняв голову гостя за волосы, Избор посмотрел в мутные глаза, вздохнул.

- Да-а-а-а. Это если знает чего, то долго еще молчать будет.

Осердясь, Исин спихнул гостя под стол, но тот так и не проснулся. В раздумье хазарин подержал у того над головой кувшин с пивом, но передумал добро переводить и налил в свою кружку.

- Не о том, ты Исин с гусляром говорил.

- А ты иди и "о том" поговори, - обидевшись сразу на всех, ответил хазарин. - Вон там еще один соловей ходит.

Сотник закрылся от друзей кружкой, словно других дел не было.

- Точно...Ходит один. - Присмотревшись пробормотал Гаврила... Только ошибся он. Гусляр не бездельно бродил, а прямо шел к их столу. Похоже, сообразил, что Исин не получил от его конкурента того, что просил, и решил попробовать.

Этот на старика никак не тянул. Возраст, правда, уже показывал себя редким седым волосом на голове и морщинами, но руки крепко держали гусли. Подошел, поклонился.

-Угостите, богатыри. А я вас песней потешу...

Исин отодвинул ногами пьяного Егошу, освобождая место для гусляра.

- Садись, песельник. Развей нашу тоску.

Тот уселся, положил гусли на колени.

-Что ж спеть вам? Про битвы кровавые, про богатырей чужедальних? Про Бову-королевича? Или про битву на Калиновом мосту? - скучноватым голосом спросил он, словно заранее знал, что войнам нужно.

Друзья переглянулись. Отчего бы и про это послушать, но про битвы и прочее они и сами могли много чего порассказать.

- Про Гаврилу Масленникова знаешь? - ехидно спросил из-за кружки Исин. - А то есть у нас тут любитель про Гаврилу-то послушать.

Масленников только кулак хазарину показал. Сейчас Гаврилова душа не побоищ просила, а чего-то грустного, утешительного...

- А спой-ка ты нам про дела трудные, про дела неподъемные...- сказал он. - Знаешь такие былины?

Гусляр сообразил, что не просто сидят люди, жизни радуются, а скорее какие-то неприятности пивом заливают...

- А спою-ка я вам про Святогора-богатыря, - предложил он. - Про его неудачу...

- У Святогора - да неудача? Это ты, гусляр край перешел,- начал подниматься из-за стола Гаврила. Не лучший день сегодня для всех них выдался, а уж скомороху над святым насмехаться позволить...

Гусляр рассмеялся. Не нагло, а с осторожностью, обращая сказанное в шутку.

- Самонадеян ты воин. Считаешь, что раз кто силен, то никого посильнее него рядом не окажется? И на больших богатырей неподъемные дела сваливались.

- Это ты, что ли посильнее? - набычился Гаврила, мерея глазом фигуру гусляра - вдруг и впрямь тот покрепче будет, чем с первого взгляда показался.

- Да куда уж мне... -махнул рукой тот. -А вот спою про Святогора тогда и узнаешь, как оно бывает. Уж на что всем богатырям богатырь, а вот и на него неподъемное испытание нашлось.

Гаврила посопел немного, но вовремя вспомнил, что не силой мериться сюда пришел, а поесть, да людей послушать.

Поняв, что разрешение получено гусляр произнес распевно, уже настраиваясь на былину.

- Спою я вам, люди добрые, про Святогора-богатыря, нашего заступника. Про подвиги его богатырские, да про жизнь нелегкую...

Под насмешливым взглядом Исина, Гаврила пододвинул певцу кружку и, соглашаясь, кивнул. Тот негромко, и с душой запел про стародавнего богатыря. Шум на соседних столах стал затихать, и голос гусляра вольно полетел по притихшему залу...

Очень скоро гости кто, подперев голову, кто, напротив, стиснув кулаки до белых косточек, слушали певца. Такого они еще не слышали.

Певец пел о том, как Святогор бродил по Руси и наткнулся на сумочку переметную. Попытался поднять её - сил не хватило - жилы у богатыря полопались, чуть кровью не изошел...

Избор представил себя на его месте, почувствовал, как от нечеловеческого напряжения лопаются в руках жилы, кровавый пот выступает на лбу, заливает глаза...

Он цапнул Гаврилу за руку.

- Вот бы нам тут рубашечку.

-А? - Гаврила вынырнул из повествования. Кулаки богатыря ветвились жилами, костяшки побелели от напряжения.

- Личико-то Святогор наверняка рукавом вытирал. Вот вам и кровь...

Гусляр умолк и с рокотом струн сгинуло наваждение, где каждый чуял себя стародавним богатырем, искоренял Зло и боролся с врагами. Вознаграждая себя за песню, гусляр ухватил кружку, поднес к губам...

- А что, добрый человек, это быль или сказка? - спросил Гаврила, дождавшись, пока кружка опустится на стол. Пальцы его вздрагивали, словно нестерпимо хотелось выпустить когти и вонзить их в гусляра

Певец, не замечая этого, отхлебнул из новой кружки, не торопясь утерся.

- Так кто ж его знает? Это то, что народ помнит. А быль это или сказка только Алчедар знает.

Исин сглотнул, поставил кружку и, опережая всех, спросил:

- Кто такой этот Алчедар? Где прячется?

Гусляр ухмыльнулся.