Кровь и Бензин

Спартак начал лихорадочно думать. Зачем вообще это место, если тут мало людей? Нет, в тюрьмах всегда есть подсадные, которые стучат начальству. Начальство, в данном случае, Плющи. Карцер пуст, тут не у кого вытягивать инфу. Нечего подслушивать. А отвлекать от работы человека для того, чтобы поговорить с редким заключенным — провинившимся? Это требует умения втираться в доверие.

Такое тупой овощ не сделает. Сидение на одном месте в этой игре превращает юзера в безвольную куклу, которой ничего не интересно. Если бы один и тот же подсадной попадал в карцер постоянно вместе с нарушителями — это бы заметили другие рабы. А держать целый штат таких вот стукачей — оттягивать ценные силы с фронта. Вон Грифы как плотно взялись за Плющей.

Надо будет обязательно узнать об том Кроте у бельгийца, когда Спартака выпустят.

Нет. Следить за рабами проще именно в бараке. Много людей, много речей, много информации. Там можно просто слушать. Что-нибудь да проскользнет. Эти функции выполняют такие как Мотор и его дружки. Значит, Крот с высокой вероятностью тут реально не по своей воле и Плющам не прислуживает.

Но ухо с ним нужно держать в остро.

— Хорошо. Я постараюсь передать Алексу все, что ты сообщил. Но не могу обещать, что это будет скоро. Я его видел только когда нас поймали. После этого не замечал. Не знаю, когда это произойдет. Точнее, я не знаю, когда меня переведут в мастерские.

— В каждом бараке есть смотрящие от Плющей и есть главы среди рабов. Неформальные. Постарайся связаться с ними, и они помогут выйти на Алекса, — лихорадочно зашептал Крот, понизив голос и прильнув губами к щели в стене, — Надо сделать это как можно скорее. Иначе мне крышка, мужик. Я тебя очень прошу! Очень прошу!

О как. А Крот осведомлен о структуре внутри лагеря. Если обычный шпик знает о роли Алекса среди рабов — почему тогда Плющи до сих пор не казнили мастера? Нет. Крот не шпик. Скорее всего, не шпик. Разве только на него не ловят всех остальных руководителей рабов типа бельгийца. Что ж.

— Крот, я ничего не могу обещать тебе. Я новичок, и никого тут не знаю. Но если смогу передать что-то Алексу — ладно. Постараюсь сделать это лично. Но там… сам понимаешь, от меня зависит не многое.

— Хорошо. Пусть будет так. Но поторопись, я тебя очень прошу Парень ты явно нормальный, раз не с урками, ни с Плющами не ужился. Я тебя заклинаю — помоги мне. Два дня, парень! У меня осталось два дня! На третий меня прихлопнут. Ты сам знаешь — отключение от игры, это с нехилой вероятностью крышка, — уже совсем отчаянно взмолился парень.

— Да понял, я, понял…

По двери раздался грохот ботинка:

— А ну заткнулись оба, — с ленцой рявкнул охранник, — Иначе заделаю решетки к ядрене фене!

Думает, что заключенные переговариваются через соседние решетки на улицу. Это хорошо. Если бы зашел и осмотрел камеру — нашел бы зель между кирпичами.

— Мы все, мы все, начальник! — послышалось из-за стены.

— Заткнись. Спать. Быстро, — недовольно пробурчал вертухай. Потом еще раз для острастки стукнул чем-то по двери, и пошел по коридору к выходу.

Макс лег на холодную циновку и закрыл глаза. Надо отдохнуть. И собраться с силами…

***

Противный визг сирены возвестил о начале рабочего дня. Спартак открыл глаза и болезненно сощурился на яркие лучи солнца, пробивающиеся через решетку окошка.

Перед глазами всплыл «ночной» отчет:

______________

Текущий уровень жизни: 94 %

Уровень психосостояния: 92 %

______________

Прилично его Плющи отмолотили. Это за ночь уже восстановилось семь процентов. А если бы отметелили сильнее — то психосостояние могло бы и быстрее падать. По коэффициенту.

И тогда Макс застрял бы на уровне между 80 и 90 %. Пока не выпил бы нужный буст, или не разогнал бы себя до предела. А такой возможности у него не было.

Уровень психосостояния был все равно неутешителен. Теперь нужно как белка в колесе крутиться весь день на работе, чтобы восполнить «пробелы» в психическом здоровье.

Охранник «тюрьмы» отворил дверь в камеру и поинтересовался:

— Суть пребывания здесь понятна?

— Подохнуть от сумасшествия, — вяло процедил Спартак.

— Значит, врубился. Каждый проступок — плюс день или два. А может и три — в зависимости от твоего нарушения. Если посидишь недельку, а может и меньше — ты уже овощ по шкале психосостояния. Овощи нам не нужны. Намек ясен?

— Ясен… — кивнул Сомов.

— Ну и отлично. Поднимайся. Тебя отведут на работу. В твоих интересах бегать сегодня как ошпаренный. Движение — жизнь. А для раба жизнь — это подвижная и активная работа. Так что давай, шевели поршнями на выход…

Снаружи Макса ждал охранник с дробовиком наперевес. Он со скучающим видом махнул стволом в сторону завода. Вместо Бульдога в этот день был другой надсмотрщик. Скорее всего, жирный ублюдок залечивал свое безобразие на лице.

Рэд обрадовался Спартаку, традиционно став с ним в пару:

— Ну как ты? Как «тюряга»?

— Никак. Как обычный карцер. Холодно, неудобно и кукуха едет… Причем тут — в прямом смысле.

— А ты был когда-нибудь в карцере? — удивился напарник.