Кровь и чернила

Передатчик, как видно, нашёл источник сигнала прямо у Лаэрты в животе. Худшие прогнозы подтвердились: Лаэрта была заражена живым ретранслятором. Да, конечно, через несколько дней она вылезет наружу, но во-первых, не было ответа почему этот процесс так сильно похож на беременность, во-вторых, живые ретрансляторы были теми ещё интересными существами, а в-третьих, кто всё это время будет убираться, готовить и штопать носки, пока Лаэрте придётся таскать кофе в постель? Это была серьёзная дилемма, потому что никто, кроме Лаэрты, таких вещей делать не умел.

Ладно, помыть пол – не так уж и сложно, тем более Шнурок тотчас же взял швабру и начал драить новый линолеум до блеска. Штопать носки приходится нечасто, а вот готовить…

К счастью, ещё оставался суп и гарнир, недоеденный в последние разы. Он-то и пошёл на завтрак ребятам, а также Лаэрте. Но вот как готовить обед в такой ситуации?

Ясно одно – телевизорофилия, которой страдают сезамы, до добра не доводит. Смотрела красна девица телик вечерами, смотрела, да досмотрелася.

Глава 10. Как казаки монстра будили

Последняя победа Реалистов над юберфогелями, которая не дала нарисованным птицам довести свой беспредел до логического завершения, успокоила жителей степенного Калинова. К тому же они были единственными мультяшками, кто оказался обнаружен в этом провинциальном городке – Барсик не считался, потому что он всё это время провёл под кроватью, прячась от всех – лишь тогда, когда папа уходил на работу, мама – к соседке, а их дочь – в школу, Барсик незаметно открывал холодильник и крал оттуда кочан капусты, старательно ныкал его под кровать и потихонечку его грыз.

Недавно нашли ещё одного ложного скрабблера, пятнадцатилетнего Егора, совершенно невзрачного кареглазого и коротко стриженого парня, единственной более-менее интересной деталью внешности которого оказался огромный прыщ на носу, который он уже много раз давил, но он в очередной раз вырастал вновь. Егор всем говорил, что смог оживить ужасного Столбоносика у заправки, но, как выяснилось, он просто набивал себе цену, рассказывая своим друзьям всякие небылицы.

Мама ещё для приличия немного повыла, но успокоилась. Тем более, она поняла, что если Реалисты нагрянут к её друзьям на огонёк, то вполне могут прирезать и её дочурку, если окажутся не в духе.

Бойня на пруду как-то позабылась жителям поляны, занятым своими насущными делами. Разве что Шнурок немного беспокоился, и даже выкатил стишок-подражание Мартину Нимёллеру:

Когда они пришли за юберфогелями, мы молчали.

Мы всё-таки не юберфогели.

Когда они пришли за сфералами, мы не обращали на это никакого внимания.

Всё-таки мы не вонючие шарики.

Когда они стали мочить штукоз, мы молчали.

Мы не хотели, чтобы кто-то жужжал нам в ухо во время обеда.

Когда они пришли за нашим соседом, мистером Дятлессом, который громыхал своим пылесосом, нам стало легче на душе.

Наконец-то сосед заткнулся.

Когда они пришли за нами, нам уже не было смысла сопротивляться.

Некому было заступиться за нас.

Когда Шнурок закончил свою трагическую речь возле холодильника, никто не воспринял её всерьёз. Особенно мультяшный суслик с пятном под глазом, которого хлебом не корми – лишь бы ему какую-нибудь гадость ближнему своему подстроить. Шпатель зевнула и уползла в свою подсобку – опять строгать свою ерундистику.

– Унылое говно твой стих, Шнурок. – сказал Карим. – Даже не смешно. Похоже, у тебя опять меланхолия началась.

– Вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие. – заявил ему Шнурок.

– Расслабься, выпьем с тобой пивка, и жизнь заиграет новыми красками! – сказал в ответ ему Карим.

– Кажется, не судьба. – сказал Шнурок, с кислой миной открыв холодильник, демонстрируя публике его полупустое нутро. – Пива нет.

В отличие от своего безрассудного дружка по кличке Карим, Шнурок отличался пугливостью и некоторой подозрительностью. Порой он пускался в разглагольствования на тему того, что скоро грохнет… Но отсутствие пива – всё-таки большая проблема, и её необходимо было решать.

– Ну, не беспокойся. Барсика заставим за пивом сгонять! Он ведь всё равно дрыхнет!

– Ты не подумал, с кем оставить Машу? Мы с ней не справимся. Она ведь -жалкий трёхмерный объект. Это нас можно бить-колотить, а живой ребёнок возьмёт да и покалечится…

– Может ей просто мультики включить? – предложил решение Карим, выражение рожицы которого приняло чуть более серьёзное выражение, чем обычно.

– А Лаэрта? Вдруг она опять с телевизором по всей комнате прыгать!

– А Лаэрта же в отключке.

– А если нет?

– А я же ей в чай снотворного бросил, и теперь она вновь храпит!

– Ты уверен, что это хорошая идея? – упрекнул Шнурок Карима.

– Да не очкуй, пацан, не очкуй. – сказал ему Карим.

– Ладно. – заявил Шнурок и пошёл за Барсиком. Маша опять гуляла на свежем воздухе, бросая Алеко палки, которые состоящий из кружков и палочек пёсик, радостно лая, приносил назад. Она была настолько счастлива, будто в её крошечном, уютном мирке не было никого, кроме самой девочки и её четвероногого друга. Глянув под кровать и увидев знакомые глаза, Шнурок сказал: