Кровь и чернила

– Тётя Роза, добрый день.

– День добрый!

– Да мы ищем свою дочь.

– Дочь? Машу что ли?

– Да.

– А что с ней не так?

– Говорят, в лес убежала?

– В какой ещё лес, чёрт вас подери? Мне сегодня утром в поликлинику идти! Я на терапевта записана. Понимаете, ироды?

Видно было, что информацию даже раскалённым паяльником у Розы не добудешь. И когда она, виляя своим прыщавым обвислым задом в пошлых фиолетовых лосинах, ушла в поликлинику, на этаже не осталось никого, кого можно было бы расспросить о пропаже дочери. Этажи выше и ниже представляли из себя дикое поле: ещё неясно, какой алкаш, торчащий не в духе, тебе попадётся. Так что оставался последний выход: идти на улицу.

Докладывать учителям также не было смысла: в средней общеобразовательной школе Машку не особенно искали. Тем более, она прогуливала всего один день. Не самый лучший пример для подражания, но если сравнить с каким-нибудь Митяем, который на два месяца ушёл в самоволку и пришёл лишь для того, чтобы лично поставить своему обидчику фингал под глаз, а потом опять надолго покинуть стены учебного заведения, Маша на этом фоне выглядела просто ангелом. Тем более, конечно, от прогулов у него знаний не прибавлялось, но вот более важной в реальной жизни бытовой смекалки было хоть отбавляй. Её друзья же развлекались и без своей подружки, устраивая догонялки и прочие невинные забавы. Да и сведений о том, куда именно запропастилась Маша, у них точно нет.

На улице же сновали не ведавшие жуткой потери прохожие – кто на работу, кто – в булочную. Общаться с ними было бесполезно. Так что кроме как в милицию обращаться некуда. Была Маша, да всплыла. На всякий случай родители Маши позвонили девочке ещё раз. Прошла беседа, которая не принесла им особого расслабления. Никакие её слова о том, что у них всё хорошо и что у ней появились новые друзья, не дали эффекта. И тут в качестве собеседника на связи появился Барсик, в последней попытке дать возможность родителям успокоиться.

– Как вас зовут? – поинтересовался Барсик.

– Меня – Зинаида, а моего мужа – Иван.

– А меня зовут Барсик. Я хочу сказать, что с Машей всё хорошо. Ей у нас нравится. Мы живём в одиноком доме в лесу. У ней наконец-то появилась собака по кличке Алеко.

– Как это?

– Очень просто. – сказала Маша. – Прошу, оставьте меня в покое. Барсик волнуется.

– Ну ладно… Но кто вы такие? Кто вы вообще такие? Вы только не говорите, что держали её в подвале и промыли ей мозги.

Дилемма опять встала во всей красе. Но Барсик решил рубить с плеча.

– Я – монстр, который жил у неё под кроватью. Я её лучший друг.

– Как это? – у Зинаиды глаза на лоб полезли от удивления. – Ты шутишь. Ты просто шутишь.

– Нет, я нисколько не шучу. Всё серьёзно. Всё на самом деле очень серьёзно.

– Ладно. Вы меня угомонили. Либо вы возвращаете мне мою дочь, либо от вас не останется мокрого места.

Маше ничего не оставалось, кроме как сказать:

– Я никуда не пойду.

– Тогда ты мне больше не дочь. – ответила мама девочке и повесила трубку.

Зинаида уже хотела пойти к участковому, но её мысли прервал птичий крик. Какая-то непохожая на других утка – та самая, что вместо "Кря" кричала "Найн" на пруду, и более того, была больше похожа на нарисованную, чем на реальную, нашла мирно чирикающего воробья и напала на него. Воробушек, правда, оказался не промах, вспорхнул и уже практически улетел, но утка на своих крыльях начала медленно догонять несчастную птичку. Крохотные крылья воробья выбивались из сил в тщетной надежде оторваться; но не тут-то было… Хищник подлетал всё ближе к жертве, она предприняла хитрый манёвр, ловко пролетев мимо фонарного столба в опасной близости к препятствию, в которое странная утка, по только ей ведомой причине преследовавшей воробья, врезалась со всей силы и смачно проехалась клювом вниз до самого основания столба, противоестественно для живого существа, но естественно для мультяшки расплющившись при этом. Соскользнув и упав на асфальт, утка отряхнулась и крикнула:

– Проклятье! Этот пернатая, недостойная существование нечестивая, низшая птица смылась от меня! Ну ничего, я её догоню и покажу, что нельзя залетать на наш пруд!

Настало время раскрыть все карты: это была не просто птица, это была мультяшка расы юберфогелей. Уже само её имя говорит о суровом нордическом характере этой утки.