Кровь и чернила

— Мистер Салех, мисс Дэвис пришла на встречу обвязанная гранатами! Со словами что лучше она разлетится облаком кровавых ошметков, нежели позволит мне к себе прикоснуться! — Ричард принялся вспоминать обстоятельства болезненного отказа. — А потом еще и письмо от отца пришло, его просили родители девушки, и подарили небольшую мануфактуру, в качестве подношения.

— Так ты же это, сам говорил, что равнодушие это самое плохое что может случиться! Мисс Стюарт к тебе явно не равнодушна. — Подколол приятеля Салех.

— Я снюсь ей в кошмарах. — Ричард дернул себя за волосы. — Мало ли что я там говорил! — Раздражено добавил он. — Признаю, был не прав. Оказывается, есть вещи хуже равнодушия. Например — ужас.

— Или брезгливость. — Философски заметил Салех. Выгребную яму тоже не кто не любит, но как-то я не встречал людей, которые этих самых выгребных ям бояться.

— Мистер Салех, пока вы не перешли от сортирных метафор к оскорбительным сравнениям, предлагаю покинуть этот кабинет и отправиться в кабак. — Ричард окончательно сдался перед давлением обстоятельств и решил вывесить белый флаг.

— Ты бы вот как о бабах своих переживаешь, лучше бы о направлении думал. Осень близко. — Рассудительно ответил Рей.

— Как-то я упустил этот момент. — Озадачился Гринривер. Он как раз надевал на себя темно синее пальто с серебряными пуговицами. — Разве у нас учеба длиться не девять месяцев?

— Я с тебя удивляюсь, мы тут полгода учимся, и ты только узнал об этом? Два триместра учебный два практические. Ричард, общайся с одногруппниками.

— Я общаюсь с мисс Сертос! И поддерживаю знакомство с вашей подругой, мисс Штраус. В большем числе знакомых я не нуждаюсь. Мне одного вас более чем достаточно. — Ричард бросил опасливый взгляд на саквояж, который принес Рей.

— Давай уж на чистоту. С Ребекой ты спишь. А также спишь с несколькими девушками со старших курсов. Я бы не назвал это общением. Ты им даришь дорогие подарки и даешь солидные суммы на содержание. Регину ты не оскорбляешь, и делаешь при ней вид что ты немой.

— Так вы же сами… — Ричард недовольно упер руки в пояс.

— О том и речь. Гринривер, у тебя проблемы. — Хмыкнул громила то тоже облачился, в плащ. — Для тебя окружающие люди делятся на три типа. Одни тебе служат, вторые с тобой спять, третьи тебя бьют.

— Я бы от последней категории по возможности избавился. Мистер Салех, доставьте мне удовольствие, утопитесь в ближайшей луже, благо погода соответствует. — Молодой человек нацепил на голову щегольский цилиндр. Предмет гардероба был украшен живой розой.

— Это не входит в наш с тобой контракт. — Громила пожал плечами. После чего нацепил на лишённую растительности голову шляпу котелок. — Не, я все понимаю, ты хотел найти себе друга. Но все что ты делаешь заканчивается провалом. Теперь у тебя есть я. Предпримешь еще попытку?

— Чтобы у меня было два душехранителя, что больше напоминают кару небесную?

— Не, второго такого как я ты не найдешь. Я один такой, единственный. — В тон приятелю ответил Салех.

— Мания величия? Странно, не замечал за вами этого раньше. И что же вас уверило в собственной уникальности? — Молодой человек подобрал с пола осколки чашки, сжал в руке. Те с хлопком исчезли.

— Если где то есть второй я, значит где то есть второй ты. И если второй возможно, то в первое я верить отказываюсь. Мир тебя одного с трудом выносит. Ты одним своим существованием разрушаешь привычный порядок вещей. И Ричард, не думай, что это комплимент.

— А вы что же? — Фраза инвалида подразумевала продолжение.

— А я стою на страже добра и спасаю мир, от тебя. Не даю хаосу в тебе вырваться наружу.

— Угу, затыкаете прорыв реальности своей шрамированной лысиной. — Фыркнул графеныш и направился к выходу из кабинета.

— Истинно так, твое высокоблагородие. Только моя лысина защищает этот мир от полного краха. — Салех последовал за нанимателем.

Компаньоны вышли на улицу.

Погода стояла отвратительная. Солнца не было уже две недели и примерно столько же времени с серого неба лил мелкий холодный дождь. Света было так мало, что газовые фонари горели уже с шести часов вечера. Деревья, раскрашенные багрянцем, уже успели потерять большую часть листвы и выглядели освежёванными.

Прохожие в этот дождливый день делились на два типа. Первые торопливо шли или даже бежали, высоко задрав вороты одежды. Эти несчастные бежали дождя как неминуемого зла, и старались как можно скорее убраться из-под холодных струй, что лили с небес.

Другие видели в окружаем мире эстетику увядания. Эти люди были не спешны, и как правило, укрывались под огромными зонтами.