Кровь и честь

Джордан бросился к воротам в нереальный мир с мечом в руке. Он остановился около Элизабет и тут сообразил, что не имеет ни малейшего понятия, что же ему делать дальше. Ярость, желание помочь и не оказаться трусом привели его сюда, но ворота страшили его куда больше, чем все чудища, встречавшиеся в коридорах. Элизабет, которая давным-давно должна была умереть, продолжала оставаться живой. Разве мог он, Джордан, надеяться одолеть того, кто сделал такое? Ему стало страшно, как никогда в жизни. Дыхание перехватило, ноги затряслись, живот свело. Кто он? Герой? Солдат? Какое ему до всего этого дело?! Джордан облизал пересохшие губы. Он вспомнил гигантскую волну и то, как сожалел, что у него больше не будет шанса поступить, как положено принцу. Сейчас такая возможность есть. Погибнет он или уцелеет, больше не имело для него столь большого значения, как раньше. Было необходимо уничтожить ворота, прежде чем силы нереального мира заполнят замок, неся на своем пути смерть всему живому. Джордан поднял меч, прикидывая, куда бы лучше ударить в первую очередь. Страх не исчез, но актер чувствовал, что ему уже все нипочем.

Пульсирующие огоньки, сиявшие из глубины выпотрошенного тела, стали гипнотизировать актера, и он с усилием отвел глаза в сторону, услышав, как за его спиной, изрыгая проклятия, мечется Доминик. Джордан посмотрел вверх, и глаза его встретились с безумными глазами Элизабет. Он понял, что должен делать. Схватив меч покрепче, Джордан ткнул его острием в шею женщины. Кровь ударила струей. Актер размахнулся и ударил снова. Голова госпожи Элизабет отлетела, шлепнувшись на пол за спиной Джордана, и покатилась. Кровь хлынула мощным потоком, и мгновенно проход сморщился и исчез. Тело на стене осталось всего лишь телом, а голова Элизабет неподвижно лежала на полу. Джордан повернулся.

Мессир Гэвэйн бледный, словно лишившийся сил, сидел на корточках, опираясь на свою секиру. Услышав справа какое-то движение, актер повернулся и увидел Доминика, который прислонился к стене около двери. Ему удалось погасить огонь, использовав воду, но сделал он это с изрядным опозданием, так что пламя успело спалить половину волос у него на голове и жутко изуродовать лицо. В воздухе стоял запах паленого мяса. Доминик с ненавистью уставился на Джордана одним уцелевшим глазом и поднял было руку в магическом жесте, но опустил ее, как только вскочивший на ноги Гэвэйн поднял свое оружие. Доминик, зубы которого показались очень белыми на фоне почерневшей кожи, улыбнулся Джордану.

— Я еще увижу, как ты, актеришка, будешь умирать медленно и мучительно.

Воздух расступился и поглотил Доминика, окружив его искристым сиянием. Джордан и мессир Гэвэйн переглянулись.

— Ваш брат всегда оставляет за собой последнее слово, — сказал рыцарь.

Они убрали свое оружие, и Гэвэйн ненадолго задержался взглядом на том, что осталось от госпожи Элизабет.

— Бедная девочка, — тихо произнес он. — Я не любил ее, но так умирать не должен никто.

— Пора проваливать отсюда, — сказал Джордан, — я так устал, просто засыпаю на ходу.

Гэвэйн в ответ устало улыбнулся и сказал:

— Я почти забыл, насколько изнуряющей порой оказывается жизнь в Полуночном Замке. Надо поспать, пока можно, ваше высочество. Мы закрыли доступ нереальному, но скоро оно наберет достаточно сил, чтобы пробить собственный проход. К тому же неизвестно, насколько серьезный урон успела нанести дружина Доминика войскам Луи и Вильяма под прикрытием всего этого хаоса.

— Неужели покой здесь так и не настанет? — с горечью спросил Джордан. — Мне случалось играть в кровавых мистериях, которые были куда менее запутанными, чем эта.

— Мир наступит только тогда, когда на трон сядет король. Это то, о чем никогда не стоит забывать в Полуночном Замке. Нужен король. Любой.

Рыцарь потянулся, и кольчуга на нем жалобно зазвенела.

— Пошли. И, Джордан… Я не стану рассказывать Виктору про Элизабет. Пусть это будет нашей тайной. Пока.

Джордан кивнул, и они с Гэвэйном вышли из комнаты и двинулись обратно по коридору.

Нереальное исчезло, и стены в Западном крыле опять стали тем, чем и были: холодным камнем, освещенным светом факелов. Воздух наполнялся спокойствием и свежестью, как после грозы. Тяжелая волна усталости прошла по телу Джордана, когда он позволил себе расслабить напряженные мышцы, но стоявшая вокруг тишина не обманывала его. Нереальный мир затаился и ждал.