Кровь и Честь (сборник)

Холодильник представлял собой подобие камеры с нарами в три яруса. На них как попало были свалены голые трупы. Мужчины и женщины вперемешку, без всякого уважения к покойным. Некоторые лежали друг на друге. «Жилищный вопрос в нашей стране неразрешим даже после смерти», – грустно подумал Нечаев. Митину повезло больше других, он находился на металлической каталке, стоявшей в дальнем углу помещения. Иван внимательно осмотрел мертвеца. Ни синяков, ни ссадин, но лицо!.. Лицо Константина никоим образом не напоминало удавленника. Судя по всему, смерть наступила мгновенно, бедняга даже не успел понять, что с ним случилось. Трупное окоченение уже прошло[41], и Иван тщательно ощупал тело. Так и есть!!! Смещены шейные позвонки, разорван спинной мозг. Вне всякого сомнения, тут поработал профессионал высочайшей квалификации. Не всякий палач так сумеет! Нечаев мысленно представил себе картину убийства: на шею ничего не подозревающей жертве накидывается петля, резкий рывок, короткая агония, и душа отправляется в загробный мир, а ее оболочку на той же самой веревке подвешивают к люстре, имитируя самоубийство. Но почему Костя, отлично владеющий приемами самбо, дал застать себя врасплох? Упился вдупелину? Глупости, Митин не злоупотреблял спиртным. Значит, его убили во сне… Покинув холодильную камеру, Нечаев поднялся наверх и зашел в тесную комнатушку, где Митрич наслаждался любимым напитком. В отсутствие Ивана служитель не терял даром времени. Первая бутылка полностью опустела, во второй оставалось не более трети содержимого.

– Во что был одет Митин, когда его привезли? – спросил Иван.

– А-а? – удивленно вытаращил Митрич мутные пьяные глаза. – Какой Митин?!

– Ну тот, повешенный!

– В трусы, и-ик.

– Это точно?

– В н-натуре! В-век воли не видать!

– Ладно, спасибо! – Нечаев направился к выходу.

– З-заходи еще! – крикнул вслед Митрич…

Покинув морг, Иван остановился в больничном саду, прикурил сигарету и прислонился спиной к старому корявому дереву. Теперь он ни на секунду не сомневался, что Костю убили: грамотно, бесшумно, на редкость профессионально. Убийца проник ночью в квартиру, сломал шею спящему Митину и имитировал самоубийство.

Но почему Кознов, который, по его собственному признанию, участвовал в осмотре места происшествия, отрицает очевидное, нагло врет в глаза старому другу? Впрочем, другу ли? За прошедшие годы Валера сильно изменился, не в лучшую, надо сказать, сторону, и теперь Нечаев не испытывал к нему былой симпатии.

«Хороший мент – мертвый мент», – вспомнил Иван любимую поговорку уголовников и горько усмехнулся: «Где-то урки правы. Нынешняя милиция действительно превратилась в нечто невообразимо гнусное, подлое, продажное, а честные люди сейчас либо уходят оттуда сами, либо их выживают под тем или иным предлогом, либо они задыхаются в окружении мерзавцев коллег. Милиция смутного времени приносит обществу больше вреда, чем преступники. Новый министр Куликов искренне хочет расчистить эти авгиевы конюшни, но как?»

Итак, вне всякого сомнения, Кознов знает, что Костю убили, однако упорно твердит о самоубийстве. Зачем? Дело тут явно не чисто. В лучшем случае он просто не хочет висяка[42], а в худшем… Внезапно Нечаев насторожился. Вокруг по-прежнему было тихо, но Иван инстинктивно почувствовал за ним следят. Недаром он проходил курсы диверсионной подготовки, недаром участвовал во многих сложнейших и рискованных операциях спецназа.

– Интересненько! – подумал Иван. – Уже хвост[43] ко мне приставили. Видать, Митин, разыскивая пропавшего сына господина Смирнова, действительно, по выражению Зарубина, наткнулся на такую грязь… Обрубить хвосты[44] или изловить да потолковать по душам?..

Взвесив все за и против, Нечаев решил не делать ни того, ни другого. Пусть неведомые враги считают, что он ничего не заметил…

– Докладывай, – хмуро приказал сидевший за столом мужчина застывшему у порога белобрысому парню лет двадцати пяти.

Разговор происходил в небольшой полутемной комнате. На столе горела настольная лампа, поставленная так, чтобы освещать только лицо белобрысого. Сидящий же за столом оставался в тени.

– Сперва объект заходил в районный морг, затем ближе к ночи купил водку в коммерческой палатке и направился в больничный морг. Водку отдал служителю, который сразу же впустил его вовнутрь… – отчеканил парень, протирая рукой глаза, покрасневшие от усталости и яркого, направленного прямо на них луча света.

– Проклятие! Как я мог забыть, что Митрич за бутылку мать родную продаст, глухо донеслось из темноты. Ладно, продолжай!

– Объект пробыл в морге около сорока минут, потом вышел. Минут пять покурил в саду и вернулся домой…

– Он тебя заметил?

– Нет, я действовал крайне осторожно, я…

– Ты болван, а Нечаев профессионал! Вряд ли он не почувствовал за собой слежки! Хрен с тобой, иди!

Оставшись в одиночестве, мужчина подпер голову руками и погрузился в тяжелые размышления.

Глава 4