Кровь и честь

Российские власти, осваивающие новый для себя край, не оригинальничали, поступая по привычной, проверенной столетиями схеме: первыми на новых землях Империи селились природные воины и первопроходцы — казаки. Так было в шестнадцатом столетии, когда Россия впервые шагнула за Каменный Пояс — Урал, в необъятную Сибирь, так было в семнадцатом и восемнадцатом, когда покорялись Империи оренбургские и киргизские степи, в девятнадцатом, когда под крыло двуглавого орла легли Кавказ, Туркестан и далекие Маньчжурия и Америка… Сейчас, на исходе двадцатого, линии казачьих крепостей протянулись уже по южноафриканской саванне и индийским джунглям, надежными цепями приковывая к Империи новые земли. Казаки всюду приходили первыми, чтобы остаться навсегда. А уж за ними шли хлебопашцы и лесорубы, врачи и учителя, чиновники и полицейские, чтобы новая провинция ничем не отличалась от любой российской губернии. И если когда-нибудь и предстоит Империи уйти с этих земель, то казаки уйдут последними.

Гостей встретили радушно, разместили в лучшей хате, накормили до отвала, напоили, напарили в баньке, стоящей над высоким берегом Логара, словно над каким-нибудь Тереком или Уссури… Нашелся и медик — фельдшер Лемехов, оказавший первую помощь бедняге фон Миндену. Единственное, чем не мог помочь поручику станичный атаман Шуров, так это — связью с Кабулом.

— Понимаешь, ваше благородие, — чесал в стриженном ежиком седоватом затылке пятидесятилетний мужик: на его погонах с одним просветом не было звезд,[14] но вышел он явно из нижних чинов. — Линию телефонную протянули — чин чинарем, как полагается, да местные вот…

— Перерезали?

— Какой там перерезали! Вообще провода сняли в двух местах! Сразу версты по две. Да вместе со столбами, понимаешь? Дерево у них тут, вишь, на вес золота! А столбы наши — как манна небесная. Где мне напастись столько? Опять же, спецов вызывать надо из Кабула, чтобы все, как полагается, врыли да навесили… А к каждому столбу казака не приставишь, чтобы нагайкой эту шелупонь отгонял, понятное дело. Посоветовали мне в Кабуле умные головы заминировать подходы к линии, да нешто ж мы изверги какие? Не по-христиански это — души людские из-за проволочек да деревяшек в распыл пускать. Вот и живем по неделе-другой без связи.

— А радиостанция?

— Радиостанция… Тоже что-то с ней случилось. Не то лампа какая сгорела, не то проводок какой отошел. Я вот тебя хотел спросить: не рубишь, часом, в этой хреновине электрической? Увы, радиотехника и для Саши была темным лесом…

— Но мне просто необходимо быть в Кабуле! — горячился он. — Дело государственной важности!

— Тут все — государственной, — опять чесал затылок казак. — Да не переживай ты: завтра снаряжу я тебе конвой до Кабула. Как барин, с ветерком покатишь! Тут делов-то — сорок верст вдоль речки.

— На конях?

— А ты что, драгун, — прищурился казак, — верхами-то не умеешь?

— Почему не умею… Я кавалерист. Николаевское заканчивал.

— Молодцом! Наш человек! Только без коняшек обойдемся в этот раз. Митяя Коренных брательник вернется из дозора — заряжу я тебе конвой, как полагается — на вездеходе. Домчитесь с ветерком под броней. А то зверьки что-то зашевелились — далеко от станицы не отойдешь. У соседей вон из Лазаревской на той неделе отару угнали, у нас — тоже покушались, да спугнули мазуриков пастухи.

— Откуда, — вздохнул атаман. — Наши местные у дальних воруют, а их местные — у нас. Восток, понимаешь. У соседа красть Аллах запрещает, а не у соседа, если он неверный — можно. И рук за это не рубят. Наши с нами «вась-вась» зубы скалят, в сакли свои зовут плов-кишмиш кушать, шароп хлебать. Знают, что если что — камня на камне от их кишлаков не оставим, боятся.

— Приходилось?

— Поначалу было дело… Пошалили, помнится, тут, двоих у нас порезали… Вот и пришлось показать нехристям что к чему. По-нашему, по-казачьи. Вмиг присмирели, прислали своих старцев на переговоры, пощады запросили. И вышел промеж нами договор: они к нам не суются, и мы их не трогаем. Вот, третий год соблюдают. Да и нельзя уже — родня.

— Как так? — опешил Саша.

— А вот так! — блеснул лукавым глазом есаул. — Казаков много холостых приехало. А у них тут — девок куча. Всех замуж не выдать — мужиков не хватает, даже если по четырех на одного, как у магометан водится. Сперва один местную засватал — вон их кишлак, через речку, — указал атаман в окно. — Посудили, порядили, да и окрутил их поп наш, отец Геннадий. Конечно, первой молодую, как водится, окрестить пришлось — Аксиньей…

— Разве можно?