Кровь и нефть. Безжалостное стремление Мохаммеда бин Салмана к глобальной власти

В то же время Государственный инвестиционный фонд должен был заняться поиском крупных сделок, которые могли бы вернуть Саудовскую Аравию на инвестиционную карту. Были выделены новые средства для громких инвестиций, таких как планируемое приобретение футбольной команды "Ньюкасл". Даже после того, как IPO Aramco превратилось из потенциального финансового события века в менее захватывающее региональное событие, банкиры начали массово возвращаться в Эр-Рияд. Поговаривали о возрождении международного листинга - средства привлечения дополнительных средств, а также доказательства многочисленным критикам, что он не новичок в финансовой сфере. Один миллиардер, встречавшийся с ним в этот период, считал, что Мохаммед действительно находится в переходном возрасте как лидер. В частных беседах МБС признавался, что в первые годы управления страной был слишком тонкокожим и слишком беспокоился о диссидентах. При этом он не горевал. Он был уверен в себе.

Но в глазах остального мира убийство Джамаля Хашогги не сходило с уст. С тех пор как Саудовская Аравия признала факт убийства, Мохаммед оставался последовательным, заявляя на встречах с официальными лицами и бизнесменами, что он несет ответственность, потому что он был главным, но что он не знал о случившемся заранее. Давние саудовские наблюдатели и даже некоторые граждане в частные моменты сомневались в том, что столь ориентированный на детали трудоголик мог не знать о такой крупной операции или что подчиненные столь жесткого правителя предприняли бы столь экстремальные действия без его разрешения. Однако Мохаммед настаивал на том, что при таком количестве подчиненных он не всегда может знать, что делает каждый из них, и что убийство было ошибкой.

Временами это дело приобретало все большее значение, например, когда специальный докладчик ООН по внесудебным казням опубликовала свои выводы в декабре 2019 г., но до громких обвинений дело так и не дошло. Любые веские доказательства, если они существовали, вероятно, лежали в сейфах американских спецслужб, и Вашингтон, похоже, не видел никакой выгоды в дальнейшем продвижении этого вопроса. Пятно, несомненно, сохранится до того дня, когда будет написан некролог МБС, но с годами оно может стать более слабым, по крайней мере, в США и Европе, особенно если он совершит какие-либо масштабные поступки, например, пожмет руку израильскому лидеру. С этим придется подождать, пока он не станет королем.

Пока Мухаммед планировал дальнейшие действия, те, кто остался на его пути к власти, продолжали бороться.

Саад аль-Джабри, бывший сотрудник отдела по борьбе с терроризмом, который познакомил молодого Мохаммеда со своими американскими знакомыми, а затем был уволен и обвинен в экстремизме, благополучно остался за пределами страны. Но вряд ли это было комфортное изгнание. Двое детей Джабри, которые были подростками, когда он покинул королевство, остались в Саудовской Аравии. Мохаммед не позволил им уехать. Когда его старые американские знакомые спросили о человеке, которого они знали как доктора Саада, саудовские чиновники сказали, что он находится в розыске, контролирует миллиарды долларов, которые захватила MBN, и его детям не разрешат покинуть королевство, если он не вернет деньги.

Однако саудовское правительство так и не представило доказательств, подтверждающих это обвинение, и сотрудники американской разведки заподозрили, что детей держали в заточении, чтобы удержать Джабри от разговора. У этого человека были правительственные секреты, хранившиеся десятилетиями, которые Мохаммед не хотел выносить на публику.

В течение почти пяти лет ситуация оставалась напряженной. Джабри хранил молчание, а старые друзья в Вашингтоне пытались выяснить, есть ли возможность вызволить его детей. Старший сын, врач в США, говорил друзьям, что отчаянно хотел бы помочь, но боялся, что любые политические действия или участие правительства США могут разозлить Мохаммеда и поставить под угрозу его младших братьев и сестер. Поэтому он ждал, пока отец молчал.