Кровь и огонь

Офицеры и техники поспешили выполнить приказ. Контакты с кораблями на орбите были в лучшем случае спорадическими, а сообщения в другие города отправляли через флот в те редкие часы, когда это вообще было возможно. От планетарной спутниковой сети и её удобной системы связи остались только воспоминания.

Ко мне подошла одна из технических офицеров и отдала честь:

— Соединение установлено, реклюзиарх. Оно продержится, пока шторм не оборвёт его.

— Спасибо. — Я сразу же включил вокс-ридер шлема и стал искать работавшие местные частоты. У левого края ретинального дисплея замигали и зазвенели графические символы. Три мерцали красным, затем появился зелёный.

— Реклюзиарх, — раздался наполовину заглушённый треском помех голос одного из бесчисленных слуг на мостике флагмана. — Я живу, чтобы служить.

— Я требую, чтобы вы за час выполнили четыре задачи. Во-первых, свяжитесь с каждым кораблём Небесных Львов на орбите — мне нужна вся информация об их военном флоте. Во-вторых, свяжитесь с кем-нибудь из командования в улье Вулкан и получите подробный отчёт обо всех потерях Адептус Астартес в их районе с начала войны. В-третьих, Кинерику и мне нужен десантно-штурмовой корабль для возвращения на “Вечный Крестоносец”. Если шторм начнётся раньше, чем вы сможете прислать его — мы рискнём телепортироваться.

— Будет исполнено, реклюзиарх. И четвёртый приказ?

Тут нужна осторожность.

— Свяжитесь со старшим офицером Небесных Львов в Вулкане. Сообщение прослушают, как бы мы его не зашифровали. Запишите мои слова и отправьте ничего не добавляя.

— Как прикажите. Что за сообщение, реклюзиарх?

— Всего шесть слов. Без пощады. Без сожалений. Без страха.

Вторая глава Верховный маршал

Десять тысяч лет назад.

Так много наших преданий начинается с этих слов. Десять тысяч лет назад ордены были легионами. Десять тысяч лет назад сыновья Императора шагали среди звёзд. Десять тысяч лет назад галактика загорелась и пылает до сих пор.

Адептус Астартес — хранители древних знаний, но даже в наших архивах столь много утрачено. С течением времени правда искажается и пересматривается, предания меняются, отражая точку зрения читателя. Целые области галактики ничего не знают о Ереси и предшествующем ей Крестовом походе. На тысячах мирах молятся Императору не как человеку, а как богу или духу; инкарнации воина; доброму существу в загробной жизни; воплощению времён года, которое вызывает половодье и приказывает солнцу всходить на рассвете.

Каждый раз, возвращаясь на флагман, я задумываюсь о сути истины. Наши архивы одни из самых правдивых в Империуме, но даже они немногим больше чем фрагменты произошедшего. Наше почтение отдано не только рукописям и преданиям. Десять тысяч лет назад слова взволновали кровь Храмовников не благодаря свиткам и гололитическим записям, которые мы храним сквозь поколения. А благодаря таким кораблям, как “Вечный Крестоносец”.

Он плыл среди звёзд десять тысяч лет назад, сражаясь в битвах, в которых выковали человечество. Мы идём по стопам древних рыцарей Великого крестового похода. Мы управляем тем же самым кораблём, тренируемся в тех же самых залах и приносим тот же самый гнев. Когда столь много утеряно — вот истина, которой мы остаёмся верны.

Я снова думал об этом, пока Кинерик шёл за мной из посадочного отсека. Я чувствовал его беспокойство столь же хорошо, как и почтение, которое нам обоим оказывали. Когда я был капелланом, слуги ордена отдавали мне честь. К реклюзиарху они относились с ещё большим благоговением. Мы позволяли им носить личное церемониальное оружие — обычные не силовые клинки и кинжалы. Слуги обнажали мечи и становились на колени, склонив головы к перевёрнутым рукоятям. Если мы встречались в слабо освещённых коридорах с другими Храмовниками, то они не приветствовали нас символом аквилы. Они скрещивали руки и стучали о нагрудники, образуя крест крестоносцев.

Кинерик молчал, когда мы шли одни. Он не привык, что равные оказывают ему такое почтение.

— Неловкость пройдёт, — сказал я. Это было одновременно и правдой и неправдой. Хелбрехт сказал мне, что она пройдёт, а он воин, который скорее умрёт, чем солжёт. Моё смущение ещё не прошло, но я верил слову своего повелителя.

“Вечный Крестоносец” — это крепость посреди космической пустоты, понадобится несколько месяцев, чтобы обойти все переходы и залы. Я вёл Кинерика по коридорам, ехал в скрипящих лифтах между палубами и не обращал внимания, движемся мы по жилым отсекам или нет. Мой целеуказатель перемещался от переборки к переборке, от человека к человеку, прокручивая биометрические показатели и первичную отсканированную информацию. Пока мы стояли на одной из платформ и поднимались на очередную палубу, я повернулся к Кинерику и посмотрел на его гладкое покрытое шрамами лицо. И тут мне пришла в голову мысль. К моему стыду она должна была прийти гораздо раньше.

— Надень шлем.