Кровь и песок

Ее расширенные от волнения глаза блуждали по кухне, но не видели ни романтической шляпы, ни мушкета. Перед ней стоял незнакомый ей человек с карабином в руках, похожий на полевого сторожа, каких она не раз встречала в имении своих родственников.

– Добрый день, сеньора маркиза… Как поживает сеньор маркиз, ваш дядя?

Заметив устремленные на этого человека взгляды, она все поняла. Ах! Так это и есть Плюмитас?

Бандит, смущенный появлением сеньоры, с неуклюжей галантностью обнажил голову и стоял, держа карабин в одной руке, а истрепанную войлочную шляпу в другой.

Услышав приветствие гостя, Гальярдо насторожился. Этот человек знал всех. Он знал донью Соль и даже от избытка почтительности присвоил ей родовой титул.

Очнувшись от изумления, донья Соль знаком велела ему сесть и покрыть голову; он сел, но шляпу положил на соседний стул.

Угадав вопрос в устремленных на него глазах доньи Соль, бандит продолжал:

– Не удивляйтесь, сеньора маркиза, тому, что я вас знаю. Я часто видел вас, когда вы с маркизом и другими сеньорами отправлялись на бои молодых бычков. И еще видел издали, как вы скакали за быком с гаррочей в руках. Сеньора – самая отважная и самая прекрасная из всех женщин, какие только есть на божьем свете. Просто залюбуешься, когда видишь ее на коне в бархатной шляпе и красном поясе. Мужчины небось так и хватаются за кинжалы ради ее небесных глазок.

Плюмитас, увлеченный приступом южного красноречия, искал все новых слов для восхваления сеньоры.

Сеньора же, начиная находить этого бандита очень интересным, слегка побледнела и в радостном ужасе широко раскрыла глаза. А что, если он пришел на ферму ради нее?.. Если он задумал похитить ее и увезти в свое лесное убежище, как голодный орел, уносящий добычу в горное гнездо?..

Тореро тоже встревожился, услышав эти бесхитростные выражения восторга. Проклятие! В его собственном доме… при нем! Если так будет продолжаться, матадор тоже сбегает за ружьем, и там уже Плюмитас он или не Плюмитас, а посмотрим, чья возьмет.

Бандит, казалось, уловил беспокойство, вызванное его словами, и принял почтительный тон:

– Вы уж простите, сеньора маркиза. Все это пустая болтовня. У меня жена и четверо ребятишек, и бедняжка пролила из-за меня больше слез, чем Пресвятая Дева Скорбящая. Я, говорят, нарушитель спокойствия. Несчастный, которого злая судьба довела до такой жизни.

И, словно желая доставить удовольствие донье Соль, он разразился восторженными похвалами ее семье. Маркиз Морайма – для него самый уважаемый человек.

– Если бы все богачи были такими! Мой отец работал у него и рассказывал, какой он добрый. Я как-то расхворался, и пастух с его пастбища приютил меня в шалаше. Он знал это и ничего не сказал. По всем его фермам дан приказ не трогать меня и ни в чем мне не отказывать… Такие вещи не забываются. И потом, мало ли бродяг шатается по свету! А я сколько раз встречал его одного на дороге, едет себе верхом, словно молодой, и годы ему нипочем. «Бог в помощь, сеньор маркиз!» – «Привет, парень!» В лицо он меня не знает, а догадаться, кто я такой, не мог, ведь приятеля своего, – бандит показал на карабин, – я ношу под плащом. А мне хотелось остановить его и попросить у него руку, не для того, чтобы пожать ее, нет, – разве может такой благородный сеньор пожать руку убийцы, – а для того, чтобы поцеловать ее как руку отца и на коленях поблагодарить его за все, что он для меня сделал.

Горячее чувство признательности, обуревавшее бандита, ничуть не тронуло донью Соль. И это знаменитый Плюмитас! Жалкий человек, полевой кролик, которого все, обманутые молвой, принимают за волка.

– Есть злые богачи, – продолжал Плюмитас. – Чего только не терпят от них бедняки!.. Недалеко от моих мест есть один такой иуда, он дает деньги в рост. Я послал ему предупреждение, чтобы он не мучил людей, а этот мошенник, вместо того чтобы послушаться, донес на меня жандармам. В общем, сжег я у него амбар, еще там кое-что натворил, и просидел он потом полгода безвыездно в своем селении, – боялся встретиться ненароком с Плюмитасом. А другой такой же хотел выгнать из дому старушку – она, видите ли, целый год не платила ему за хибарку, в которой жили еще ее деды. Отправился я к этому сеньору вечерком, как раз когда он с семьей садился ужинать. «Вот что, хозяин, я Плюмитас, и мне нужны сто дуро». Он мне их дал, а я отнес старушке. «На, бабушка: заплати этому кровопийце, а остальные бери себе, на доброе здоровье».

Донья Соль посмотрела на бандита с несколько большим интересом.

– А мертвецы? – спросила она. – Сколько человек вы убили?..

– Об этом не надо говорить, сеньора, – строго сказал бандит. – Вы отвернетесь от меня, а я просто несчастный, обездоленный человек; за мной охотятся, вот я и защищаюсь как могу.

Наступило долгое молчание.