Кровь и песок (сборник)

Рыцарь принял первый удар на меч. Клинки соприкоснулись со звоном металла о металл. Франсуа отразил и второй удар легкой сабли, и третий, и четвертый, а затем отступил на шаг, потому что другие ассасины вступили в бой. Последовал поток ударов со всех сторон, и рыцарь снова отступил.

Вновь и вновь встречались клинки, звенела сталь. Но почему не слышано, как сир Эдгар бьется с врагами? Несколько раз Франсуа де Рей звал начальника дозора, но ответа не было. Франсуа громко кричал, призывая помощь, в надежде, что хотя бы оруженосец сира Эдгара, стерегущий коней, услышит и поднимет тревогу. Если, конечно, этот толстый провансалец не заснул на посту…

Облаченный в длинную кольчугу и тяжелый шлем Франсуа де Рей уставал. Его клинок никак не мог настичь цель. Ассасины пытались его окружить, рыцарь отступил и прижался спиной к стволу молодого кедра. Но с трех сторон враги наседали отчаянно. Он отбивался щитом и мечом, но не заметил быстрого удара сбоку, когда кривой кинжал одного из ассасинов пробил кольчугу на правом боку. Франсуа вскрикнул от боли. Кровь заструилась из раны между пробитых кольчужных колец, но вместе с болью пришла и ярость.

— Во имя Христа! — закричал рыцарь и, бросившись на врагов, свалил щитом ближайшего ассасина, а другого рубанул мечом так стремительно, что тот не успел отскочить. Тяжелый рыцарский клинок рассек незащищенное броней тело от шеи до середины груди и застрял. Остальные враги тут же накинулись со всех сторон. Кольчуга рыцаря выдерживала удары легких сабель, но была бессильна против прямых кинжальных уколов, нанесенных в спину. Франсуа мгновенно ослаб, выронил оружие и упал на колени. Кровь, вытекая из ран, уходила из тела рыцаря вместе с жизнью. Ассасины оставили его умирать и исчезли в темноте, они двинулись вверх по ущелью, в сторону замка. Ночной лес опустел.

Молодой рыцарь был еще жив, но уже отчетливо понял, что умирает. Силы покинули его, он завалился на левый бок и только тогда увидел шагах в десяти между деревьев мертвое тело сира Эдгара. Рука начальника дозора все еще сжимала меч, но горло было перерезано вместе с ремнями шлема, а шлем сполз на затылок. Рядом с убитым лежал его сигнальный рог из которого так и не успел прозвучать тревожный сигнал.

Пересохший ручей

Путь от Иерусалима к замку Вади-Кастл нельзя назвать легким. Узкая извилистая дорога то и дело взбирается в гору или спускается в глубокие овраги у подножия отрогов Иудейских гор, пока, наконец, не достигает Самарийского Нагорья.

Двое всадников находились в пути уже полдня — они выехали на рассвете, и раскаленное левантийское солнце забралось на самую середину выцветшего от жары небосвода, когда они поравнялись с виселицей. Возле самой дороги болтался мертвец. Молодой оруженосец Манфред направил своего жеребца к обочине, чтобы лучше разглядеть труп.

— Что скажете, сир, кем, по-вашему, был этот человек? — спросил Манфред, в то время как его конь опустил голову, безуспешно пытаясь найти на обочине хоть какую-нибудь травку.

— Наверное, повешенный был разбойником, — промолвил Карл с высоты своего рослого боевого коня разглядывая висельника. Лицо мертвеца уже настолько объели насекомые и птицы, что невозможно было понять, кем этот человек был при жизни: франком ли, а, может, тевтонцем? Но что не сарацином — это точно. Кожа повешенного была слишком белой, да и разорванная от груди до пояса исподняя полотняная рубаха явно не сарацинская. Смерив повешенного долгим взглядом, Карл пробормотал:

— Вдоль дорог вешают, обычно, разбойников, — рыцарь вытер пот рукавом со лба, ему было очень жарко. Карл никак не мог привыкнуть к этой жаре и к тому, что небо над Левантом от Пасхи и до начала зимних дождей всегда оставалось ясным.

Его оруженосец страдал от жары гораздо меньше, ведь Манфред в этой стране родился. Таких, как он, называли пуленами. Отец его, благородный, но бедный переселенец из Аквитании, получил в Святой Земле довольно большой земельный надел, а матерью парня была крещенная сарацинка, дочь какого-то местного торговца. Манфред стянул с головы свою белую куфию, которую носил для защиты от солнца, и перекрестился.

— Этот не похож на простого разбойника, вон, какой здоровенный, да белый слишком, — сказал оруженосец, вглядываясь в повешенного.

И правда, мертвец не выглядел сильно загоревшим, только голова и руки были прокопчены солнцем, а все остальное тело словно бы на солнце и не бывало. Так происходило только с северянами, которых загар почти не брал, и которые всю жизнь носили плотные одежды. К тому же, мертвый мужчина действительно отличался мощным телосложением и был высокого роста. «Да, скорее всего, этот человек происходил из воинского сословия», — подумал Карл.

— Ну и что? Среди разбойников попадаются всякие, даже благородные, — произнес рыцарь задумчиво.