Кровь и почва русской истории

Коллеги и друзья помогли сделать книгу более интересной, продуманной и фундированной, но своим рождением она обязана исключительно моей семье. Моя мама, Вера Федоровна, самый заинтересованный и вдумчивый читатель работ своего сына, а сестра Татьяна – их наиболее пристрастный критик. Наше общение с Татьяной представляет нескончаемую научную дискуссию; также она выступила соавтором главы книги, посвященной русскому национализму. Племянник Федор подогревал мой научный энтузиазм своим вольтерьянским скепсисом.

 Но самую глубокую и искреннюю признательность заслуживают моя терпеливая, деликатная и понимающая жена Света и всегда полный энтузиазма сыночек Паша. Без них этой книги просто бы не было, они по праву могут считаться ее авторами вместе со мной.

Загадка русской истории

(Введение)

 Хотя популярная некогда шутка о «нашем непредсказуемом прошлом» давно уже превратилась в избитую банальность, от этого она не стала менее верной. Но в отношении отечественной истории ее правота ничуть не больше, чем в отношении истории любой другой страны.

В некотором смысле перманентная ревизия истории неизбежна хотя бы в силу развития науки, которая занимается ее изучением. Историки обнаруживают новые факты, документы и свидетельства, изыскивают возможность извлечь из уже известных источников дополнительную информацию, генерируют новые интерпретации, обращаются к ранее не исследовавшимся аспектам прошлого. Все это неизбежно меняет его восприятие, приводит к формированию новой картины истории, которая через учебники, популярную литературу, по культурным и информационным каналам просачивается в общество, в обыденное сознание, приводя к изменению казавшегося незыблемым прошлого. Новые интерпретации фактически создают новую историю. Не остается даже неоспоримых фактов, ведь в новых интерпретациях им просто может не оказаться места, или они будут радикально переоценены.

Все это мы слишком хорошо знаем по кардинальному пересмотру российской истории, который в XX в. происходил по крайней мере трижды: после большевистской революции, затем – в 30-е годы и, наконец, на исходе ушедшего века. Однако наша история не исключение, а наиболее яркое выражение общего правила. Если сравнить два учебника по истории любой европейской страны – один, написанный в начале XX в., а другой – столетием позже, - то сложится впечатление, что читаешь об историях разных стран. 

В то же время упомянутый советский и посткоммунистический опыт наглядно показывает, что более фундаментальным фактором ревизии истории оказывается не развитие исторической науки, а изменение внешней по отношению к ней политико-идеологической и культурной ситуации. Это наблюдение справедливо не только для нашей страны. Правда, поскольку в России политико-идеологический контекст менялся стремительно и радикально, то соответственно не менее стремительно и радикально менялся взгляд на историю. Старая картина прошлого видоизменялась не путем внесения в нее небольших и постепенно накапливавшихся поправок, а навязывалась в приказном порядке. Поэтому, хотя результат внешне был одинаковым – ревизия прошлого, в случае России она сопровождалась интеллектуальной дезориентацией, потерей моральных ориентиров и культурным шоком.

Но главное, что отличает изменения в восприятии русской истории от того, как это происходит в других странах, - мощная негативистская струя в интерпретациях отечественной истории. Проще говоря, всякий ее пересмотр сопровождался ее очередным уничижением. Тенденция рассматривать русскую историю как историю ошибок и кровавых преступлений, как неполноценную в сравнении с историей Запада составляет важную (временами преобладавшую) тенденцию отечественной культурной и интеллектуальной жизни с первой трети XIX в. В этом видении Запад провозглашается или подразумевается нормой, а Россия – нарушением, дефектом нормальности. Следовательно, делается вывод, чтобы стать успешной страной России и русским надо отказаться от собственной идентичности, перестать быть русскими.

Вот типичное утверждение современного либерального исследователя, автора учебника по русской истории: «Россия может сохраниться, только став частью западной цивилизации, только сменив цивилизационный код»[1]. Морально сомнительное, оно отнюдь не безукоризненно интеллектуально. Ведь никто не призывает к подобной смене цивилизационного кода Китай, априори исходя из его незападной идентичности. Но и принадлежность России к западной цивилизации остается открытым и остро дискуссионным вопросом. По крайней мере для самого Запада европейскость России отнюдь не аксиоматична, как она аксиоматична для российской интеллигенции. Наоборот, для элитарного и массового сознания Запада sine qua non именно азиатский, а не европейский характер России.