Кровь и почва русской истории

Хотя со временем варварские формы дискриминации русских в национальных регионах были изжиты, ее принципиальный механизм сохранился, став лишь более изощренным и рафинированным. Подготовленная методом «ускоренной взгонки» национальная интеллигенция предпочитала профессии престижные, доходные и нехлопотные, концентрируясь в здравоохранении, просвещении, науке, культуре и искусствах. А на долю русских оставалась промышленность – занятие тяжелое, ответственное и малопрестижное. В общем, произошло этническое разделение труда на национальных «творцов» и русский рабочий скот. Причем со временем эта дифференциация лишь усугублялась. В 1980-е гг. темпы роста численности интеллигенции среди «коренных» народов возросли еще заметнее, в то время как падение доли русской молодежи в вузах за пределами РСФСР предвещало неизбежное радикальное снижение представительства русских в составе всех работников квалифицированного умственного труда[168].

Никакой справедливости в замещении русских кадров национальными чаще всего не было, да и быть не могло. О качестве массовой «национальной интеллигенции», особенно в Закавказье и Средней Азии, слишком хорошо известно всем, кто с ней воочию сталкивался. Учителя математики, не знавшие таблицы умножения; врачи, у которых пациенты боялись лечиться; вузы, которые пришлось полностью расформировать по причине тотальной коррумпированности и т.д. Одним словом, аристократы духа и мастера культуры…

На самом деле даже в этой несправедливости проявилась универсальная историческая закономерность. Английский историк Доминик Ливен назвал ее «законом колониальной неблагодарности», а по-русски можно сказать: не делай добра, не получишь зла. Если империи осуществляют цивилизаторскую миссию, заботясь об образовании и развитии включенных в них народов, то эти народы рано или поздно выступят против империи, втянувшей их в модернизацию.

Даже самые яростные критики советского строя не могут отрицать, что в своей приверженности модернизации коммунисты пошли значительно дальше любой другой империи: общий уровень грамотности и среднего образования в советской Средней Азии оказался недостижим для английских небелых колоний; местное население советских среднеазиатских республик играло несравненно более значительную роль в управлении, чем местное население британских колоний. Коммунистическая власть последовательно и целенаправленно поощряла развитие самосознания нерусских народов. Хотя впоследствии это направление советской политики ослабло, оно никогда полностью не исчезало и не сходило на нет. Не говорю уже о бесспорных и общепризнанных заслугах коммунистического режима в сохранении малочисленных этнических групп и культурной самобытности.

Вообще Советский Союз может служить классической иллюстрацией конструктивистских теорий. В нем из этнического «сырья» создавались нации, а из племенных союзов - национальные государства, точнее, институциональные, культурные и кадровые предпосылки наций и государств. Привязав национальную принадлежность к территории и введя ее паспортное установление, режим институционализировал этничность; результатом политики «коренизации» стало формирование амбициозных этнических элит. Вкупе с такими достижениями социалистической модернизации, как урбанизация и распространение образования, это создавало благоприятную почву для появления и распространения местных национализмов и партикуляризмов, прямо или скрыто направленных против русских. По крайней мере с 1960-х гг. республиканские (как союзных, так и автономных республик) элиты стали искать новые источники своей легитимности в истории и традициях (зачастую откровенно конструировавшихся) так называемых «титульных» национальностей. На общесоюзной арене они предпочитали выступать от имени этих национальностей (а не всего населения республик), разыгрывая козырную карту этнической лояльности на союзном административно-бюрократическом и ресурсном «рынке».

Квазигосударственные «социалистические республики» и «советские нации» вырастали там, где их исторически никогда не существовало. Без повивальных усилий коммунистической власти у подавляющего большинства постсоветских независимых государств было не очень много шансов обрести собственное историческое бытие или же путь к нему оказался бы гораздо более длительным, трудным, извилистым и без гарантий на успех. Это относится не только к среднеазиатским странам, Казахстану, Азербайджану и Белоруссии, которые лишь в новейших доморощенных мифах обладают собственной традицией государственности, но даже к Украине – одной из крупнейших (по территории и численности населения) стран Центральной и Восточной Европы. «…Сегодняшнее украинское государство родилось благодаря коммунистам. Именно их тоталитарная рука, проведя в 20-е годы “большевистскую украинизацию”, подготовила истинное рождение украинской нации. И уже никакие откаты, никакие обратные русификации не могли ничего изменить. Дитя родилось в свой срок. Роды же в 1917-м могли оказаться преждевременными»[169].