Кровь и пот

И в рыбачьем ауле на круче было весело. Приехали Кален и Рай, сгрузили каждый по шесть мешков хлеба, стали раздавать рыбакам купленные в Конрате гостинцы. Кален сразу пошел домой, сел среди рыбаков, взял сына на колени, подбрасывал его, гладил, смеялся.

— Ну молодец! — восхищенно сказал Дос. — Теперь обеспечил семью на год. Молодец, что не побоялся ехать в город.

Кален поморщился.

— Чего там молодец… Везде голодные, самому в рот кусок не полезет.

— Ну голодные! На всех не напасешься. Каждый ест, что добудет.

Кален отсадил сына, нахмурился, крепко потер заветрившиеся щеки.

— Жена, — медленно сказал он. — Поди позови сюда рыбаков.

Жамал тотчас вышла, будто знала, что так и случится. Дос даже рот разинул, глядел во все глаза на Калена.

— Неужто раздашь? — не поверил он.

— Не в голой степи живу, среди людей, — рассеянно отозвался Кален, думая о другом.

— Кален! Кален, ты, не подумав, решил! — загорячился Дос— Шесть мешков тебе на сколько хватит! А разделишь на всех — что кому достанется? Всех не обеспечишь!

— Э, оставь свой ум себе. Работать буду, жену, сына всегда прокормлю.

Дос даже плюнул с досады, встал и вышел. Кален не обиделся, сидел смирно, думал о Еламане, как тот всегда делился с неудачниками, со вдовами и сиротами. Потом поднялся, тяжело ступая, вышел па улицу, подозвал двух джигитов.

— Хлеб разделите между рыбаками. Поровну.

Потом взял сына за руку и побрел в сторону кладбища на черном холме. Жамал поглядела ему вслед, поняла, что он пошел на могилу умершего зимой младшего сына, зашла за угол дома и тихо заплакала.

Полно народу было и в доме Рая. Долго перечислял Рай бабке, чего он ей привез, но бабке не было ни до чего дела. Она держалась за внука и все повторяла, что больше ни на шаг не отпустит его никуда. Немного успокоившись, Рай огляделся и заметил, что среди собравшихся не было Акбалы. Спросить прямо об Акбале он не решился, спросил обиняком:

— Нет ли вестей от Еламан-ага?

— Какие вести! На край света небось загнали…

— Пропал совсем! Сослали, куда ни лошадь, ни верблюд не дойдет!

— А… ребенок его здоров ли?

Каракатын у дверей не утерпела:

— Дьявол его возьмет, недоноска!

— Ну а Акбала как?

Рыбаки молчали, отворачивались, и опять Каракатын не вытерпела:

— Чего о ней спрашивать? Она в сто раз лучше тебя живет, хоть ты и шесть мешков привез!

Рай удивился, что никто из рыбаков не одернул Каракатын. Он задумался, а рыбаки опять заговорили, но уже о другом, пока бабка не крикнула на них:

— А ну, горлопаны! Хватит горланить, марш по домам! Оставьте меня с внуком.

Она была самой старшей в ауле, и ей можно было так говорить. Рыбаки стали послушно расходиться. Скоро дом опустел, по бабка как сидела, так и не шевельнулась — маленькая была, сгорбленная. Пожевав губами, она строго крикнула Раю:

— Наклонись! Подставь ухо!

Она всегда делалась грозной, когда говорила с Раем о Бобек. Рай понял, о ком она хочет ему сказать, засмеялся, крепко обнял бабку.

— Ну, ну! Обрадовался! С чего бы это? Рай еще крепче обнял старуху.

— У, подлиза! У, хитрец! Раньше что-то ты не обнимал свою бабку, а? Ну ладно… Твоя-то чуть не каждый день ко мне бегала. Ко мне она, что ли, ходила? Нужна я ей! Ну чего рот-то раскрыл, ступай скорей к ней, небось не дождется никак…

Зимовка Алибия недалеко, слышно было, как там лают собаки. Рай чуть не бегом припустил к аулу. Алибий оставил зимовье и перешел в юрту, поставленную чуть поодаль. Увидев знакомую, шестистворчатую, посеревшую на солнце юрту, Рай остановился, чтобы унять сердце.

Перед юртой стоял народ, был там и Алдаберген-софы, но Рай начал здороваться с края, подряд. Увидев такое непочтение, Алдаберген нахмурился, засопел. А Рай здоровался и оглядывался — и вдруг увидел над краем оврага пучок перьев. Смуглая девушка в камчатовой шапке кормила ягненка свежей травой. Она первая увидела Рая, вскочила было, потом опять присела, обняла и поцеловала ягненка. Черные глаза ее блестели, она стала подсматривать за Раем из-за ягненка.

Оживленно разговаривая, гости Алибия пошли в юрту. Рай задержался у дверей, уступая старшим дорогу, потом повернулся, пронзительно взглянул на Бобек и кивнул головой. Рай вошел в юрту, а Бобек, застыдившись, стала шептать ягненку:

— Знаешь, кто к нам пришел! Его зовут Рай… Райжан! Ну иди! Ступай же!

Бобек пустила ягненка на траву, подобрала подол своего батистового платья и побежала домой.

VII

Кто лег, кто сел в юрте, пояса развязали, каждый устраивался как мог, и подали чай, и все хлебали, потели в предчувствии обстоятельного интересного разговора.

— Итак, закупили вы в Конрате все, что надо, и вышли в путь домой… Н-да…

Все даже зажмурились, воображая, как караван выходит из города, а перед ним степь, и много дней пути, и разные приключения.

— Ну-ка расскажи, что было дальше.

Рай взялся за чашку, не спеша отхлебнул остывший чай. Первый раз все должны были слушать только его, и ему было неловко. И Бобек прямо на людях влюбленно смотрела на него.

— Из Конрата выехали мы вечером. Вел нас Кален… Один вел всех караванщиков из трех аулов.

— Разбойников не встречали?