Кровь и символы. История человеческих жертвоприношений

Впрочем, была у хеттов богиня, которая требовала человеческой крови, хотя на убийствах и не настаивала. Ее жрецы в экстазе сами наносили себе раны, а самые рьяные и оскопляли себя – это считалось наиболее угодной жертвой. Кровожадная богиня носила имя Великой Матери, позднее ее называли Ма или Кибела. Когда в XII веке до н. э., привлеченные ослаблением Хеттского царства, в Малую Азию ринулись фригийцы[70], они переняли культ Кибелы у побежденного ими народа. С тех пор фригийская богиня Кибела начала свое победное шествие по Ойкумене. В 204 году до н. э. она покорила непобедимый Рим, где ее культ, слившись с культом богини посевов Опс, получил статус государственного. Ей были посвящены Мегалезийские игры, которые подробно описывает Овидий[71] в своих «Фастах» – книге о календарных праздниках Рима. Рассказывает поэт и о том, почему богиня требовала от своих служителей такого странного жертвоприношения.

Когда-то во фригийских лесах юный отрок, «обаятельный обликом Аттис», увлек Кибелу «чистой любовью». Богиня отвечала за плодородие, но в этом случае почему-то решила воздержаться от физической близости и потребовала от юноши, чтобы он оставался при ней и «блюл святыни», а также поставила маловыполнимое условие «отроком быть навсегда», т. е. отказаться от плотской любви с кем бы то ни было.

Повиновался он ей и дал ей слово, поклявшись:
«Если солгу я в любви –     больше не знать мне любви!»
Скоро солгал он в любви; и с Сагаритидою нимфой
Быть тем, кем был, перестал. Грозен богини был гнев…

Ревнивая Кибела погубила соперницу, а на Аттиса наслала безумие, и он стал сам наносить себе раны острым камнем.

Он голосит: "Поделом! Искуплю я вину мою кровью!
Пусть погибают мои члены: они мне враги!
Пусть погибают!" Вскричал и от бремени пах облегчает,
И не осталося вдруг знаков мужских у него.
Это безумство вошло в обычай, и дряблые слуги,
Пряди волос растрепав, тело калечат себе…{70}

Впрочем, к чести как хеттов и фригийцев, так и самой Великой Матери Кибелы, эти жертвенные оскопления были добровольными.

Финикийцы

На территории, заселенной финикийцами[72] и близкими им семитскими народами, человеческие жертвоприношения были распространены, вероятно, не более, чем по всему остальному Древнему миру. Но ужас потомков (а в значительной мере и современников) вызывал тот факт, что в жертву здесь очень часто приносили детей, причем не рабов и не пленников, а своих собственных. Впрочем, этот обычай тоже не был уникальным, однако в финикийских городах он продержался до того времени, когда остальная Ойкумена давно от него отказалась.

Одним из крупнейших и древнейших городов Сирии была аморейская Катна. В середине XIV века до н. э. ее уничтожили хетты; завоеватели сожгли царский дворец и храм, составлявшие единый архитектурный комплекс. Развалины надежно законсервировали для археологов подземные склепы и фундаменты. А под этими фундаментами исследователи обнаружили в специальных кувшинах жертвенные погребения детей в возрасте от двух месяцев до трех лет.

Впрочем, использование детей в качестве строительных жертв было достаточно широко распространено у многих народов. Но, помимо этого, у жителей Ханаана[73] существовал еще один страшный обычай – принесение в жертву своих первенцев, их всесожжение. Практиковался он, например, в Угарите – древнем городе-государстве, существовавшем на севере Финикии в III–II тысячелетиях до н. э. Сохранилась молитва, которую угаритцы возносили к своему богу Балу (он же Баал):

Когда осаждает сильный ворота ваши,
витязь –     стены ваши,
глаза ваши к Балу поднимите:
О Балу!
Так! Прогони сильного от ворот наших,
витязя –     от стен наших!
Тельца, о Балу, мы посвятим,
посвящение по обету, Балу, мы выполним.
Первородного, Балу, мы дадим!
Добычу, Балу, мы дадим!
Пиршество, Балу, мы устроим!
К святыне, Балу, мы поднимемся,
по дороге к храму, Балу, мы пойдем!
И услышит Балу молитвы ваши,
прогонит сильного от ворот ваших,
витязя –     от стен ваших{71}

.