Кровь и струны

Марита задумчиво посмотрела себе под ноги, запоминая полученную информацию. Когда она поспешно покидала Вентонию, то села не первый попавшийся корабль и похоже угодила в то еще осиное гнездо. Но менять что-то было поздно. Тем временем Сиего завернул за угол, и они оказались перед дверью с цветочной резьбой.

— Пришли, — сказал конюх.

И сложил опущенные руки лодочкой, воздав молитву Сиро прежде, чем постучать. Изнутри откликнулись, и Сиего прошел в комнату. Марита проследовала за ним. Запах цветов усилился, будто она ткнулась носом в свежий букет. Только спустя пару мгновений Марита поняла, что это вновь духи, и украдкой чихнула, прикрываясь рукавом.

— Вот та девушка, о которой я говорил, госпожа, — с кряхтением поклонившись, представил ее Сиего.

Марита тоже поспешила присесть и только потом осмотрелась. По светлому дереву бежал изящный рисунок распустившихся бутонов. Вдоль одной из стен тянулся ряд шкафов, по бокам которого висели овальные зеркала во весь рост. На маленьких диванчиках напротив, заваленных платьями, виднелись покрывала с пушистой бахромой — похоже, измовские. И все это — в оттенках фиолетового. В глазах тут же зарябило, и Марита постаралась поменьше глазеть по сторонам.

— Ты можешь идти.

Голос оказался таким приторно сладким, что Марита не сдержала любопытства и посмотрела на его обладательницу. Госпожа сидела на мягком, изогнутом кресле, откинувшись на спинку.

Она потягивала что-то золотистое из бокала, который то и дело брала со стеклянного столика. Непривычные для урниек темные волосы спадали на узкие плечи, глаза были картинно распахнуты, а губы изогнуты в жеманной улыбке. Марите госпожа показалась фарфоровым цветком: хоть и красивый, но он не пах и пчелы на него не садились.

Сиего еще раз поклонился и, кинув на Мариту виноватый взгляд, юркнул за дверь. Госпожа плавно встала, заставив пухлую служанку, возящуюся с ее волосами, отступить.

В отличие от простолюдинов, леди Бланка была одета как подобает аристократке — в сиреневое платье с волнообразным неровным низом и рукавами, похожими на капли. Широкие на плечах, они сужались ближе к локтям. Урнийцы вообще любили повторять воду во всех ее ипостасях: что в одежде, что во всем остальном.

Марита продолжала молчать, чинно прижав руки к юбке и стараясь спрятать их в складках. Слишком нежные и не привыкшие к тяжелой работе, они вызвали бы лишние вопросы. Леди Бланка прищурилась и обошла ее кругом, будто выбирала скаковую лошадь. Марита возблагодарила отцовские уроки за то, что теперь смогла сдержаться и остаться неподвижной.

Удовлетворившись осмотром, госпожа плавно опустилась обратно на кресло, и к ней тут же вновь подскочила служанка, принявшись порхать вокруг головы, будто птичка.

— Как тебя зовут?

— Марита, госпожа.

— Откуда ты?

— Из Вентонии.

Леди Бланка покачала головой с легким удивлением, отчего служанка едва не ткнула в нее заколкой.

— Ты хорошо говоришь на урнийском. Как ты забралась так далеко от родных земель?

— Спасибо, госпожа. У меня здесь дальние родственники. Они помогли мне, когда было некуда идти, но я не люблю сидеть на чужой шее.

Все это Марита говорила, опустив глаза и, будто хороший аптекарь, тщательно вымеряла грусть и достоинство, звучащие в голосе. Многократно отрепетированная легенда сама срывалась с языка. Ложь и правда переплетались в ней так плотно, что Марита и сама начинала верить. В конце концов, у отца действительно была родня в Урносе, хотя они ни разу не виделись.

Леди Бланка почти театрально постучала ногтями по подлокотнику кресла и окрикнула служанку, когда та слишком сильно дернула за прядь. Служанка съежилась.

— Почему у тебя такие длинные волосы? — вдруг спросила леди Бланка.

Марита невольно коснулась плотно сплетенной косы, опускавшейся до поясницы. Тут так заплетаться было не принято, но она не смогла себя заставить что-то поменять.

— Это знак траура, госпожа. Там, откуда я родом, так ходят вдовы.

Леди Бланка нахмурилась. Даже это вышло у нее совершенно неестественно, как у плохой актрисы. Марита встречала таких раньше: они всеми силами старались оставаться красивыми, даже когда роль требовала рыдать или корчиться от боли. Отец бы такую сразу выгнал, не посмотрев на прелестное личико.

— Вздор. Ты должна будешь их обрезать, поняла?

Марита поморщилась, но выбора у нее не было. Последние деньги ушли на то, чтобы, представ перед леди Бланкой, выглядеть прилично. Если ее не наймут, придется ночевать на улице, рискуя быть убитой или еще чего хуже.

— Если… госпоже будет так угодно.

Леди Бланка прищурилась, попытавшись разглядеть хотя бы отголосок неповиновения в чужом лице, но, в отличие от нее, Марита была профессионалом. Она не могла видеть со стороны, но была уверена, что ни один мускул не дрогнул.

— А как умер твой муж?

Сердце дернулось, как рыба, попавшая на крючок. Марита незаметно прикусила внутреннюю сторону щеки. «Жонглируй, дочка, — повторила она про себя слова отца. — Кусочки истории — это шары. Они полетят туда, куда ты их направишь».

— Волки загрызли, госпожа.