Кровь и железо

…он был весь в крови, и это хорошо. Кровь была всегда. Но он стоял на коленях, а это неправильно. Девять Смертей ни перед кем не становится на колени. Его пальцы нащупывали трещины между камнями очага, врастали в них, словно корни старого дерева, и вытаскивали тело, заставляя встать на ноги. Его лодыжка болела, а он улыбнулся. Боль — это топливо, которое поддерживает огонь. Перед ним что-то двигалось. Люди в масках. Враги.

Значит, трупы.

— Ты ранен, северянин! — Глаза ближайшего врага поблескивали над маской, сверкающее лезвие секиры плясало в воздухе. — Не хочешь сдаться?

— Ранен? — Девять Смертей закинул назад голову и расхохотался. — Я, мать твою, покажу тебе, как я ранен!

Он бросился вперед, ловко проскочил под секирой, как рыбы проплывают под корягой, и пустил тяжелый клинок по огромной дуге над самым полом. Меч с хрустом врезался врагу в колено, и оно вывернулось в обратную сторону. Затем Девять Смертей подрубил другую его ногу, лишив человека в маске последней опоры. Тот издал глухой вопль и закувыркался по каменному полу, болтая в воздухе раздробленными ногами.

Девять Смертей почувствовал, как что-то воткнулось ему в спину, но боли не ощутил. Это был знак, послание на тайном языке, понятное лишь ему: оно говорило о том, где находится следующий мертвец. Разворот, и меч прочертил яростную, великолепную, неотвратимую линию. Удар пришелся человеку в живот, сложил его пополам и сбил с ног. Противник врезался в стену возле камина и рухнул на пол в ливне осыпающейся штукатурки.

В воздухе просвистел нож, с глухим стуком вонзился в плечо. Его бросил тот черный с кольцами в ушах. Он стоял по другую сторону стола и улыбался, довольный броском. Страшная ошибка. Девять Смертей бросился на него. Еще один нож пролетел мимо и со звоном ударился о стену. Черный перепрыгнул через стол, и меч последовал за ним.

Темнокожий увернулся и от первого могучего выпада, и от второго. Умный, быстрый и ловкий. Но все же недостаточно ловкий.

Третий удар задел его бок. Скользящий удар, почти укус, всего лишь раздробил ребра и заставил раненого упасть на колени, вопя от боли. Последний удар был лучше: плоть и железо описали полный круг, чтобы врубиться врагу в лицо и наполовину отхватить ему голову, заливая стены фонтаном крови. Девять Смертей вытащил нож из своего плеча и швырнул на пол. Из раны хлынула кровь; она просочилась сквозь рубашку и оставила на ней большое, красивое, теплое красное пятно.

Он упал и пропал из виду — как листья, падающие с дерева, — перекатившись по полу мимо человека в маске, рубившего коротким мечом воздух в том месте, где он только что стоял. Маска не успела повернуться, а Девять Смертей уже оказался рядом, и его левая рука змеей обхватила кулаки противника. Тот рвался и боролся, но все напрасно: хватка у Девяти Смертей крепкая, как корни гор, и неотвратимая, как прилив.

— Они посылают против меня таких, как ты?

Он швырнул врага спиной об стену и навалился сверху, сдавливая его пальцы вокруг рукоятки оружия и поворачивая короткий клинок, пока тот не нацелился в грудь своего хозяина.

— Вашу мать, это оскорбление! — взревел Девять Смертей и насадил противника на его собственный меч.

Из-под маски раздавались крики, а Девять Смертей смеялся и поворачивал клинок в ране. Логен мог бы пожалеть человека, но Логен был далеко, а Девять Смертей имел не больше жалости, чем зимняя вьюга. Даже меньше. Он колол и резал, резал и улыбался. Мало-помалу вопли утихли, и он выпустил труп, упавший на холодные камни. Его пальцы стали скользкими от крови, и Девять Смертей вытирал их об одежду, о свои руки, о свое лицо — как и должно быть.

Тот, что остался у камина, сидел обмякшей кучей, уставившись в потолок: голова запрокинута, глаза как мокрые камни. Теперь он стал частью земли. Для верности Девять Смертей раскроил ему лицо мечом. Другой — тот, что был с секирой, — полз к двери. Его вывернутые ноги волочились по каменному полу, он стонал и всхлипывал.

— Ну-ка, утихни.

Тяжелый клинок с хрустом врубился в затылок, кровь брызнула по камням.

— Еще, — прошептал Девять Смертей, и комната повернулась вокруг него: он выискивал новую жертву. — Еще! — взревел он и захохотал, и ему вторили стены, и трупы хохотали вместе с ним. — Куда вы все подевались?

Он увидел смуглую женщину с кровоточащим порезом на лице и ножом в руке. Она не походила на остальных, но сойдет и эта. Он улыбнулся и стал красться вперед, занося меч над головой обеими руками. Женщина отступила в сторону, она наблюдала за противником и держалась так, чтобы их разделял стол. Жесткие желтые глаза, как у волка. Какой-то слабенький голосок подсказал ему, что женщина на его стороне. А жаль.

— Эй, это ты, северянин? — окликнул его какой-то массивный человек, появившийся в дверном проеме.

— Да, а кто меня спрашивает?

— Камнедробитель!