Кровь и золото

Наконец юноша прикрепил факел к стене, зажег от него свечу и открыл две резные двери, ведущие в огромный зал с небольшим количеством превосходной мебели.

Мне уже давно не попадались резные столы и стулья, а также хорошие гобелены. Давно не видывал я и богатых золотых подсвечников и красивых сундуков с бархатными покрывалами.

Настоящий праздник для глаз! Я уже собирался сесть, когда в комнату вбежал проворный старик со струящимися седыми волосами, облаченный в длинную плотную белую ночную сорочку, который взглянул на меня блестящими серыми глазами и воскликнул:

– Мариус!

Это и был Рэймонд Галлант, Рэймонд Галлант незадолго до своей кончины. Первые секунды нашей встречи доставили мне невыразимое удовольствие с примесью боли.

– Рэймонд, – ответил я, простер руки и нежно заключил его в объятия. Какая хрупкость! Я расцеловал его в щеки. Я нежно отстранил его, чтобы рассмотреть получше.

Волосы по-прежнему оставались густыми, да и на лбу не прибавилось морщин. А когда он улыбался, я узнавал в нем юношу из Венеции.

– Мариус, как чудесно видеть вас, – вскричал он. – Почему вы больше не написали?

– Рэймонд, я пришел к вам Я не слежу за временем, для нас оно течет иначе. Я пришел, я здесь и я рад нашей встрече.

Он остановился, внезапно повернулся справа налево и склонил голову набок. Казалось, он все тот же быстрый и гибкий смертный. Он прислушивался.

– Все поняли, что вы здесь, – объяснил он, – но не волнуйтесь, они не посмеют войти в эту комнату. Они подчиняются дисциплине. Они знают, что я им не позволю.

Я тоже прислушался, и его слова подтвердились. По всему огромному дому смертные ощущали мое присутствие. Среди жителей попадались телепаты. А многие обладали необычайно острым слухом.

Но я не обнаружил присутствия сверхъестественных чудес. Ни намека на «отступника», описанного в письме.

Но и ни следа враждебности. Тем не менее я отметил, что поблизости находится окно, и, обнаружив, что оно зарешечено, но открыто и впускает в зал ночной воздух, подумал, смогу ли я при необходимости быстро сломать решетку. Наверное, смогу, решил я. На самом деле я не испытывал страха перед Таламаской, потому что она, по-видимому, не испытывала страха передо мной и беспечно открыла мне двери.

– Садитесь же, Мариус! – пригласил Рэймонд и потянул меня к огромному камину. Я старался скрывать озабоченность при взгляде на его исхудавшие беспомощные руки или худые плечи. Я вознес хвалу богам за то, что пришел сегодня и застал его живым.

Он подозвал сонного мальчика, не отходившего от двери.

– Эдгар, будь добр, принеси огня, разожги камин. Мариус, простите меня, – обратился он ко мне, – но я совсем замерз. Вы не против? Я понимаю, что с вами произошло.

Нет-нет, я вовсе не против, Рэймонд, – возразил я. – Не могу же я из-за того несчастья вечно бояться огня. Я не только исцелился, я стал сильнее прежнего. Такая вот загадка. А вы, сколько вам лет? Скажите мне, Рэймонд, я не могу угадать.

– Восемьдесят, Мариус, – улыбнулся он. – Вы не знаете, как я мечтал, что вы приедете ко мне. Мне столько нужно было вам рассказать! Я не смел писать в письме.

– И правильно сделали, – ответил я, – ибо письмо было прочитано посторонним, кто знает, что могло бы произойти? Но вышло так, что получивший послание священник мало что смог разобрать. Однако я все понимаю.

Он сделал движение по направлению к двери. В комнату немедленно вошли двое молодых людей, и я определил, что они принадлежат к числу простолюдинов, как и Эдгар, деловито занимающийся огнем. Над каминной доской красовались вырезанные из камня горгульи. Мне они понравились.

– Два кресла, – сказал Рэймонд юношам. – Давайте побеседуем. Присядем, и я все расскажу.

– Почему вы так щедры ко мне, Рэймонд? – спросил я. Мне очень хотелось успокоить его, унять волнение. Но он ободряюще улыбнулся мне, взял под локоть и направил к расставленным у очага деревянным креслам, и я понял, что мое утешение здесь не требуется.

– Я просто очень разволновался, старый друг, – сказал он. – Не стоит обо мне беспокоиться. Садитесь же. Вам достаточно удобно?

Кресла, как и прочие предметы обстановки, покрывала резьба, а подлокотники были выполнены в форме львиных лап. Я нашел их не только красивыми, но и удобными. Я поглядел на многочисленные полки с книгами и вновь задумался, почему все библиотеки оказывают на меня одновременно успокоительное и искусительное воздействие. Я подумал о книгах сожженных и книгах потерянных.

Да будет ваша Таламаска надежным хранилищем книг, пожелал я.

– Я несколько десятков лет провел в каменных стенах, – приглушенно ответил я. – Мне вполне удобно. Вы не отошлете мальчиков?

– Да-да, конечно, позвольте им только принести мне теплого вина, – сказал он. – Мне оно необходимо.

– Непременно, и корю себя за невнимательность, – отвечал я.

Мы сидели лицом друг к другу, в камине разгорались, потрескивая, дубовые дрова, источая дивный аромат и тепло, приятное, признаюсь, даже для меня.