Кровь и золото погон

— Пойдём вдвоём. Но лишь после выполнения задания. — Павловский с благодарностью пожал руку поручика.

Отряд одели в старые солдатские гимнастёрки и штаны, обули в растоптанные ботинки с обмотками, на мятые фуражки пришили лоскуты красной материи (тогда и в молодой Красной армии не у всех имелись звёзды на головных уборах), к сёдлам приторочили скатки шинелей. Лишь Павловского, считавшегося красным командиром, обули в яловые сапоги. Все были вооружены карабинами, разномастными шашками и револьверами с одним полным барабаном. Винтовочных патронов хватало: кроме тридцати в подсумках, ещё по сто хранилось у каждого в вещмешке. Всё вроде бы сходило за красный отряд фронтовой завесы. Плохо было только с документами. В Псковской комендатуре кое-как сляпали липовые мандаты, при внимательном знакомстве с которыми красные расстреляли бы с радостью каждого. Но что было, то было. И были ещё не очень солдатского вида физиономии, в каждой морщинке, в каждой складочке которых читались кадровые офицеры.

На карте, выданной Павловскому в штабе формировавшегося корпуса, имелись пометки с дислокацией красных частей, отрядов ЧОН, волостных военкоматов и милиции. Но это были лишь никем не проверенные предположения разведки, отряду пришлось всё познавать наяву. Главной задачей отряда были скаковые кони. Павловский приказал собирать их в табун, и когда наберётся голов пятьдесят, двигаться назад, к Пскову.

Первая встреча с красными произошла к вечеру вторых суток в четырёх верстах от большого села Славковичи на перекрёстке с широким просёлком Осиновичи-Махновка. Это был важный транспортный узел, просёлок работал как рокадная магистраль, по которой передвигались красные части вдоль разделительной с немцами линии. Поэтому перекрёсток охраняли кавалерийский полувзвод и пикет волостной милиции.

Павловский долго изучал в бинокль обстановку. Красных было человек двадцать. Но это только на перекрёстке. Имелось ли боевое охранение, или секретные посты, было неизвестно. Решили так: Павловский с одним корнетом открыто выходит на красную заставу, двое скрытно заходят слева, двое — с тылу, а поручик Костылёв занимает справа, на открытом лугу, поросший черёмухой бугорок, и держит под обстрелом правый фланг.

Павловский с корнетом медленно подъезжали верхом к заставе, когда от неё отделилась группа всадников и помчалась им навстречу, на ходу стягивая со спин винтовки. Пятеро конных окружили офицеров, старший выкрикнул:

— Пароль!

Павловский, выпрыгнув из седла и таким образом демонстрируя свою незащищённость и миролюбие, уверенно ответил:

— Пароля мы не знаем, так как идём с той стороны, из разведки. А там, — он указал рукой на запад, — за завесой, как вы понимаете, нам немцы никаких паролей не сообщали.

Красные засмеялись шутке незнакомца. Только их старший не смеялся.

— Документы имеются?

— Кто ж документы в разведку берёт? А вот германские документы, добытые нами, везём.

— Давай сюда, — потребовал старший, — и оружие сымайте.

Павловский чуть отступил назад, подтянул поводок, ответил спокойно и уверенно:

— Документы передам только начальнику уездного отдела ВЧК в Порхове, а оружие, что оружие, надо, так берите.

Красноармейцы от его слов размякли, опустили стволы, расслабился и их старший. Он спрыгнул на землю, и в этот момент Павловский, выхвативший правой рукой револьвер из заранее расстёгнутой кобуры, а левой из-за спины засунутый за пояс лёгкий и плоский «штейр», открыл огонь с двух рук. Старший и двое конных, стоявших спереди, погибли сразу. Корнет из карабина застрелил одного из зашедших сзади, а затем и пятого, пытавшегося развернуть лошадь. Тут же ударили карабины слева и с тыла, поручик Костылёв пока молчал. Павловский вскочил в седло, подал знак корнету следовать за ним и помчался к заставе, прикрываясь шеей лошади.

Несколько красных, бросив лошадей, побежали направо, в сторону Костылёва. Поручик, будто в тире, методично их всех расстрелял.

Офицеры, ещё не остывшие от скоротечного и удачного боестолкновения, обшаривали придорожные кусты, надеясь найти боевое охранение красных. Никого не обнаружив, они по приказу ротмистра стали собирать оружие и патроны. Набралось шестнадцать винтовок и карабинов, два «нагана», полтысячи винтовочных и тридцать револьверных. Павловский приказал осмотреть тела, собрать документы, раненых заколоть, трупы закопать.